– Ты случайно не знаешь, где сейчас его мотоциклы? В гараже или нет?
– Они все еще там, в гараже. Я пошла проверить, когда начала волноваться.
– А ты не заметила, было ли что-нибудь еще в гараже?
Но она не слушала его:
– Он везде ездит только на мотоцикле. Он терпеть не может автобусы и все такое… Он собирался назвать свой большой мотоцикл в мою… В мою честь.
Саманта снова ударилась в слезы. На этот раз Ребус не останавливал ее, хотя ему было больно видеть, как она плачет. Но всегда лучше выплакаться, чем копить в себе слезы, так, что ли, говорят?
Сэмми громко прочищала нос, как вдруг отворилась дверь. В кабинет заглянул Флайт. Его выразительный взгляд все сказал Ребусу: для собственной дочери мог бы найти место получше.
– Да, Джордж? Ты что-то хотел?
– После того как ты ушел из лаборатории, – Флайт выдержал паузу, давая ему понять, что недоволен тем, что Ребус опять скрылся, ничего не сказав и не оставив никакой записки, – они подкинули мне еще кое-что.
– Я буду свободен буквально через минуту.
Флайт кивнул, но его взгляд был направлен в сторону Саманты.
– Ты в порядке, милая?
Она шмыгнула носом:
– Ага, спасибо.
– Кстати, – лукаво сообщил Флайт, – если хочешь подать жалобу на инспектора Ребуса, подойди к дежурному сержанту.
– А ну, проваливай, Джордж, – отмахнулся Ребус.
Сэмми захихикала, пытаясь одновременно вытереть нос, и в результате зашмыгала еще громче. Ребус подмигнул Флайту, который, сделав все, что мог (и Ребус был благодарен ему за это), повернулся, чтобы уйти.
– Вы ведь не все такие уж плохие? – спросила Саманта, когда Флайт вышел.
– Ты о чем?
– Полицейские. Вы не такие уж плохие, как о вас говорят.
– Сэмми, ты ведь сама дочь полицейского. Не забывай об этом. Мало того, ты – честная дочь полицейского. Так держать, хорошо?
Она снова улыбнулась:
– Ты никакой не старик, пап.
Он тоже улыбнулся, но ничего не ответил. По правде говоря, он просто-таки растаял от ее комплимента; не важно, искренне это было сказано или нет. Важно то, что это сказала Сэмми, его родная Сэмми.
– Ладно, – сказал он наконец, – давай-ка раздобудем для тебя машину. И не волнуйся, котенок, мы найдем твоего ненаглядного.
– Ты опять назвал меня котенком.
– Правда? Обещай, что не скажешь маме.
– Не скажу. Пап?
– Что?
Он повернулся к ней, и она порывисто поцеловала его в щеку.
– Спасибо, – сказала она, – что бы там ни случилось, все равно спасибо.
Флайт сидел в своем маленьком кабинете в Отделе убийств. После тесного чуланчика он показался Ребусу просторным залом.
– Так что там с письмом Оборотня?
– Так что там с исчезновением этого Кенни Уоткиса? – ответил Флайт вопросом на вопрос.