— А, приехали, — безразлично произнес он. — Ну, привет.
Панаев сохранил чуточку больше инициативы. Увидев, что мы пришли, он высунулся в окно и закричал:
— Вы вовремя: чайник почти вскипел, сейчас картошку поставим! Подождите секундочку, я только мышь покормлю!
Через полчаса мы вместе сидели за широким столом, распивая самогон и закусывая его рассыпчатой картошкой и отварной рыбой. Обстановка в Ручьях была не в пример лучше Сосновской — уютная комната, опрятные кровати, чистый стол и русская печь с занавесочкой. Вместе с нами за столом сидели Механик и дядя Коля — тот самый, у которого лимонки были заместо гирек на настенных часах.
Этот дядя Коля отличался заметными талантами — с одного удара мог пробить зажатым в кулаке гвоздем дюймовую доску. Сначала он оборачивал ладонь чистой тряпочкой в один слой, затем брал длинный кованый гвоздь и вливал в себя полстакана самогона. На этом подготовительная часть заканчивалась, и дядя Коля коротко, без замаха бил гвоздем в доску — как правило, насквозь.
Постепенно, по мере того, как самогону становилось все меньше в бутылках и все больше в нас, сознание начало меня оставлять. К середине ночи мне вздумалось забраться на печь, но тут я повстречался с неожиданным для себя (и весьма мучительным) сопротивлением. Оказывается, Строри вбил себе в голову, что ему необходимо защищать принадлежащее ему место на печи. Дескать — любой, кто захочет залезть на печь, унижает таким образом его человеческое достоинство. А объяснить мне все эти тонкости Костя придумал так.
— Иди сюда, — позвал он меня, как только увидел, что я приготовился карабкаться на печь. — Выйдем на крыльцо, у меня есть к тебе разговор!
Недоумевая, я отправился следом за ним на крыльцо, о чем тут же пожалел. Как только я вышел за дверь, Строри подошел ко мне вплотную, стремительно ухватил за большие пальцы рук и начал выкручивать. Невероятно, но в один миг он вывихнул мне оба пальца. Больно было настолько, что меня проняло даже сквозь алкоголь. Я заорал, и тогда Строри отпустил мои руки и ударил меня головой в лицо.
Из-за этого я скатился с крыльца, пересчитав едва ли не все ступеньки, и какое-то время молча лежал во дворе. Сто пудов, я бы это так не оставил (я видел в сенях отличную кованую кочергу), но Костян знал, что делал, когда выкручивал мне пальцы. В ближайшие несколько часов я едва мог держать сигарету, не говоря уже про что-нибудь более тяжелое.
Вечером следующего дня мы были уже в Цевле. В этом нам здорово помог дядя Коля, подбросивший нас на лодке до моста. Прямо как в песне