И это при том, что лошади чуть не засыпали на ходу. Видимо, моим конвоирам торопиться было некуда, и следственно конца этой пытке не предвиделось, как минимум, до утра.
Внезапно мое внимание привлек какой-то посторонний звук. Прислушавшись, я поняла, что это стук копыт догоняющей нас лошади. В отличие от нас, она передвигалась быстрой рысью, местами переходя в галоп. И поумерила прыти, лишь поравнявшись с нами.
- Останови, что ему нужно? - услышала я голос из-за стены. Увы, слишком хорошо знакомый мне голос, несомненно принадлежавший господину Алсуфьеву.
"Так вот, кто дожидался меня в возке, - догадалась я. - Как это я сразу не сообразила? Хотя - с другой стороны - с каких это пор главные следователи сопровождают арестантов? Это не входит в их служебные обязанности."
Я старалась не пропустить ни одного звука, и это оказалось нетрудно сделать: ни Алсуфьев, ни его собеседник, обмениваясь репликами, не понижали голосов:
- В чем дело?
- Разрешите доложить.
- Докладывай.
- Вас срочно требуют вернуться в Саратов.
- Но мы же договорились, что я уеду для следственного эксперимента и очной ставки. Черт знает что...
Мне сразу же показалось, что Алсуфьев врет. Его возмущение и сам тон были ненатуральны, как у плохого актера, и это меня сразу насторожило. Кроме того - мне показалось, что он совершенно не удивился этому сообщению, и это было совсем уж странно.
"Он даже не спросил, - мысленно отметила я, - кому это среди ночи так неожиданно понадобилось в городе его присутствие. А ведь должен был спросить. Любой нормальный человек на его месте спросил бы".
Все это могло означать только одно: Алсуфьев с самого начала знал, что его вернут с половины пути. И ждал этого... Я почувствовала себя участницей нелепого, а точнее - зловещего розыгрыша, смысла которого не понимала.
Пока я размышляла по этому поводу, Алсуфьеьв поменялся с гонцом местами. Тот уселся на его место в возке, а Михаил Федорович, чертыхаясь, взгромоздился в жесткое казенное седло, чтобы вернуться в город.
Через пару минут, стук копыт его лошади затих в направлении Саратова.
***
Рис.24. Скорее всего, скачущий в ночь Алсуфьев (миниатюра).
***
ГЛАВА ПЯТАЯ
***
Дальнейшие события этой бесконечной ночи до сих пор представляются мне сплошной чудовищной фантасмагорией. И не удивительно, что некоторое время спустя я даже попыталась изложить их в духе Шиллера и Жуковского, то есть в форме романтической баллады. Я так и не закончила ее, но мне бы хотелось привести из нее хотя бы несколько строк, коль скоро они сохранились до сей поры.