- Прямо от вас, как вам известно, я направился на место вашего, Екатерина Алексеевна, мнимого преступления, надеясь застать там наших супостатов, то бишь господина Алсуфьева со товарищи. Как это ни прискорбно, они оказались умнее, чем мы с вами предполагали, и не поспешили продемонстрировать свою преступную осведомленность всему свету. Проще говоря, я их там не застал. И собирался покинуть это скорбное место, но, тщательно взвесив все "за" и "против", остался там еще на некоторое время, преодолевая врожденное отвращение к жестоким зрелищам и запаху разложения.
Кстати... - Петр поднялся со своего места и на несколько мгновений выскочил в соседнюю комнату, откуда вернулся с каким-то свертком, - я захватил с места происшествия наиболее ценные вещественные доказательства вашей, Катенька, вины, тем более, что встреченные мною в лесу крестьяне наверняка поступили бы точно таким же образом некоторое время спустя. Я всего лишь опередил их, благодаря резвости моего скакуна. Вот, продемонстрировал он содержимое свертка, - не угодно ли полюбопытствовать...
Как я сразу же догадалась, это было мое оружие, те самые пистолеты, с помощью которых и было совершено убийство. Я еще не знала, радоваться мне или волноваться по этому поводу, благодарить мне за этот поступок Петра Алексеевича или напротив - выбранить, и, на всякий случай, не сделала ни того, ни другого. Ксения Георгиевна при виде этих страшных игрушек и вовсе потеряла дар речи, поэтому Петр лишь пожал плечами и в полной тишине продолжил рассказ:
- Ваш с позволения сказать экипаж, Катенька, я застал не совсем на том месте, где ожидал его увидеть. Мне пришлось пробродить некоторое время по окрестным лесам, прежде чем, наконец, удалось его обнаружить. И вот по какой причине. То несчастное животное, которое вы не удосужились распрячь, пыталось без своей подружки покинуть опостылевшее ему место, но зацепилось оглоблей за развесистое дерево и вынуждено по сей час быть буквально прикованным к этому новому для него месту. Но на его счастье та лошадка, которую вы осчастливили своим наездничеством, скрашивает ему это безрадостное состояние своим присутствием, поскольку по законам лошадиной верности вернулась к своей паре и теперь что-то нежно нашептывает ей на ухо.
Как я и ожидала, моя "индейская" лошадка на самом деле вернулась к возку. И это меня обрадовало. Таким образом я могла не волноваться, что меня смогут разыскать по ее следам. И я вздохнула облегченно. Наконец-то я услышала хоть какую-то полезную для меня информацию, хоть и в недопустимо замысловатой форме.