Я также хочу поблагодарить вас за вашу самоотверженность и мужество, — продолжал Паттон, — с которыми вы переносили пребывание у нас.
Ларсен вежливо кивнул, хотя самоотверженностью тут и не пахло, особенно с его стороны. Просто он был вынужден подчиниться более могущественной силе. Сетовать на это задним числом — лишь портить свою репутацию.
— Я дам вам сопровождающих до города, — сказал Паттон. — Там, где вам придется ехать, шляется еще достаточно ящеров.
— Сэр, вашим предложением вы оказываете мне честь, но все же я предпочел бы отклонить его, — ответил Ларсен. — Разве путешествие с сопровождающими вместо большей безопасности не сделает меня более заметной целью? Я бы лучше раздобыл велосипед и поехал один.
— Доктор Ларсен, вы являетесь национальным достоянием, что в определенной степени заставляет меня нести ответственность за вашу дальнейшую судьбу. — Паттон закусил нижнюю губу. — Но, возможно, вы правы, как знать наперед? Вы хотите отказаться даже от такой помощи, как подыскание вам велосипеда и сопроводительное письмо от меня?
— Нет, сэр, — моментально ответил Йенс. — Я буду очень признателен и за то, и за другое.
— Хорошо, — сдержанно улыбнулся Паттон. Потом он махнул рукой, привлекая внимание нескольких солдат, находившихся неподалеку. Они подбежали к машине, чтобы узнать, зачем их зовет генерал. Когда он объяснил, солдаты кивнули и двинулись в разные стороны исполнять его поручение. Ожидая их возвращения, генерал вытащил лист гербовой бумаги, украшенный двумя золотыми звездами («Удивительно, что у него до сих пор водятся такие вещи», — подумал Йенс) и авторучку. Прикрывая другой рукой лист от падающего снега, генерал что-то быстро написал, затем подал бумагу Ларсену:
— Этого достаточно?
Йенс прочитал и удивленно поднял брови. Это было больше, чем просто сопроводительное письмо. Написанное генералом не только приказывало военным властям кормить Йенса, но и наделяло его самого властью, позволяющей почти что «казнить и миловать». Ларсен не хотел бы оказаться на месте солдата, о котором Паттону стало бы известно, что тот не обратил внимания на генеральский приказ. Йенс сложил бумагу и спрятал ее в карман.
— Благодарю вас, сэр. Это очень щедро с вашей стороны.
— Знаю, вам тяжело приходилось со мной с того самого момента, как вы оказались в моем кабинете. Я не извиняюсь, нужды войны были важнее ваших потребностей. Но я постараюсь, насколько возможно, исправить положение.
Где-то через полчаса солдаты возвратились, прикатив Йенсу на выбор четыре или пять велосипедов. Никто и словом не обмолвился о необходимости вернуть выданную ему винтовку, поэтому Ларсен оставил «спрингфилд» себе. Он сел на выносливый «швинн» и поехал в северо-восточном направлении.