Я поспешила к компьютеру: на мониторе появились две практически идентичные сонограммы — визуальное представление произнесенных звуков. Я отметила образец для воспроизведения и вновь указала на себя и Гэри, повторяя: «Человек». Потом я указала пальцем на гептапода и проиграла через динамик записанный звук.
Гептапод сказал что-то еще. Заключительная часть новой сонограммы выглядела повторением первой: обозначив первое высказывание [трель!], я получила последовательность [трель2 трель!].
— Что это? — снова спросила я, указывая на предмет обстановки, который мог бы быть, к примеру, аналогом стула.
После паузы чужак указал на «стул» и произвел очередной звук. Его сонограмма значительно отличалась от предыдущих [трельЗ]. Я тут же проиграла [трельЗ], указывая на тот же предмет.
Чужак ответил; судя по сонограмме, его высказывание представляло собой последовательность [трельЗ трель2]. Оптимистическая интерпретация: информант подтверждает правильность моих высказываний, вследствие чего я могу предположить, что дискурсивные модели[4] в наших языках по крайней мере сравнимы. Пессимистическая интерпретация: чужак страдает навязчивым кашлем…
Вернувшись к компьютеру, я разграничила полученные сонограммы на сегменты и напечатала под ними ориентировочное толкование: «гептапод» — для [трель!], «да» — для [трель!], «стул» — для [трельЗ]. Сверху я напечатала заголовок: ЯЗЫК ГЕПТАПОДА (А).
Гэри, стоя за моей спиной, смотрел, как я печатаю.
— Что означает «язык А»? — спросил он.
— Ничего особенного. Просто чтобы отличить этот язык от других, которыми могут пользоваться гептаподы, — объяснила я, и Гэри кивнул.
— Ну вот, теперь попробуем поговорить. Просто ради смеха!
Я указала на обоих чужаков и, как могла, постаралась воспроизвести [трель!]. После долгой паузы первый гептапод что-то сказал, а затем второй сказал что-то еще, и ни одна из этих новых сонограмм ничем не напоминала предыдущие. Я даже не знала (по причине полного отсутствия лиц), со мной они говорят или друг с другом. Я попыталась еще раз произнести [трель!], но никакой реакции не последовало.
— И близко не лежало, — буркнула я.
— Я опечален, — сказал Гэри. — Представить не мог, что ты умеешь издавать такие звуки.
— Тогда тебе стоит послушать мой мышиный зов. Обращает всю популяцию в паническое бегство.
После нескольких попыток я сдалась, не услышав в ответ ничего, что смогла бы распознать. И только заново проиграв запись [трель!], я получила от гептапода подтверждение «да»: [трель2].
— Нам придется использовать записи? — спросил Гэри, внимательно наблюдавший за процедурой. Я кивнула.