Начал было я поддразнивать жену, но она сразу же рассердилась, да так, что только держись. Я замолчал.
Как раз в это время к другому берегу пристали наши свидетели, которые находятся здесь, - господин Ладюро и господин Дюрдан. Мы не знакомы, по знаем друг друга в лицо.
Плюгавый снова принялся удить. И так у него клюет, что я прямо весь дрожу. А его жена и скажи: "Место действительно отличное, мы всегда будем приезжать сюда, Дезире".
У меня озноб прошел по спине. А супружница моя все зудит: "Ты не мужчина, не мужчина. У тебя цыплячья кровь в жилах".
Тут я сказал ей: "Знаешь, я лучше уйду, а то еще наделаю каких-нибудь глупостей".
А она так и ест меня поедом, прямо до белого каления доводит: "Ты не мужчина! Удираешь, теперь сам готов уступить место! Ну и беги, Базен".
Ну, чувствую, взяло меня за живое. А все-таки еще не поддаюсь.
Но вдруг он вытаскивает леща! Ох! Сроду я такого не видывал! Сроду!
Тут уж моя жена заговорила вслух и давай выкладывать все, что у нее на душе. С этого, как увидите, я заварилась каша. "Вот уж, что называется, краденая рыба, - шипит она, - ведь это мы приманили ее сюда, а не кто другой. Хоть бы деньги нам за приманку вернули!"
Тут толстуха, жена плюгавого, тоже заговорила! "Это уж не о нас ли вы, сударыня?" "Я о тех ворах, которые крадут рыбу и норовят поживиться на чужой счет". "Так мы, по-вашему, украли рыбу?"
И пошли у них объяснения, и потом посыпались слова покрепче. Черт побери, запас у них, мерзавок, большой! Они лаялись так громко, что наши свидетели стали кричать с того берега смеха ради: "Эй, вы там, потише! Не то всю рыбу у мужей распугаете".
Дело в том, что и я и плюгавый в парусине сидим и молчим, как два пня. Сидим, как сидели, уставившись в воду, словно и не слышим ничего.
Но слышим все отлично, черт их подери! "Вы лгунья!" "А вы девка!" "Вы шлюха!" "А вы скверная харя!" И пошло, и пошло! Матрос, и тот не сумел бы лучше.
Вдруг слышу позади шум. Оборачиваюсь. Смотрю, толстуха ринулась на мою жену и лупит ее зонтиком. Хлоп, хлоп! Два раза Мели получила. Ну, а Мели у меня бешеная: когда взбеленится, тоже кидается в драку. Как вцепится она толстухе в волосы - и шлеп, шлеп, шлеп, - затрещины посыпались, как сливы с дерева.
Я бы и оставил их, пусть дерутся. Женщины сами по себе, а мужчины сами по себе. Нечего лезть не в свое дело. Но плюгавый вскочил, как бес, и собирается броситься на мою жену. "Э, нет, - думаю, - нет, только не это, приятель". Я его, голубчика, встретил как следует. Кулаком. Бац! Бац! Раз в нос, другой в живот. Он руки вверх, ногу вверх и плашмя бухнулся спиной в реку, в самую-то в, яму.