Эксперт молча собрал все свои инструменты, закрыл саквояж и бросил на Николая взгляд, исполненный некоторых сомнений и угрызений совести.
– Иди, иди, это не твое дело. Вряд ли вы еще раз встретитесь, – «успокоил» его грузный, – Дверь за собой захлопни.
Когда замок входной двери квартиры щелкнул за вышедшим экспертом, грузный незнакомец, по-прежнему держа Николая под прицелом, наконец, обратился к нему, – Вторая сережка где?
Николай молчал, соображая, что же делать дальше. Собственно было ясно, что выход только один – убить, чтобы не быть убитым, но у Николая еще теплилась где-то внутри последняя искорка надежды, что делать этого не придется. Грузный, видя, что молчание затягивается, нехорошо усмехнулся, – Значит так, я считаю до трех, после чего прострелю тебе ногу, потом вторую, а потом отстрелю яйца и то, что вместе с ними болтается. Раз, два…
– Хорошо, хорошо я напишу вам телефон человека, у которого она сейчас находится, – поспешил ответить Николай, доставая из кармана рубашки авторучку, – Только на чем записать?
Его противник полез в карман и на мгновение машинально отвел ствол пистолета в сторону. Сухо щелкнул выстрел малокалиберного патрона, и грузный незнакомец, испустив глухой стон, больше похожий на мычание, выронил на пол пистолет и, прижав к низу живота обе руки, повалился на колени. Николай подхватил его пистолет и, не раздумывая, дважды выстрелил ему в голову. Комната наполнялась отвратительным тяжелым запахом испражнений. Пуля мелкокалиберного патрона, заложенного в ствол, замаскированный под авторучку, была крестообразно распилена, и, попав в живот, она разворотила кишечник.
Николай, все еще держа в руке пистолет, осторожно вдоль стенки прокрался к открытой двери, ведущей в прихожую. Он, затаив дыхание, минуту прислушивался, стараясь определить, жив ли Шнур, но оттуда не доносилось ни звука. Наконец он выглянул в прихожую. Шнур лежал лицом вниз, и поза его не оставляла сомнения в том, что он мертв. Николай на всякий случай убедился в этом, проверив пульс на шее.
Итак, нападавшие опасности больше не представляли. Теперь надо было определить, что с Вальтером. Николаю было жаль этого мужика, вчера почему-то вывернувшего перед ним свою душу наизнанку. Он снова прошел в комнату, стараясь обходить кровавые пятна, заглянул под стол. Вальтер лежал, прижавшись щекой к полу, как будто спал. Вокруг головы растеклась кровавая лужа. Одна пуля попала ему в глаз и на выходе раздробила затылок.
Николай поднял с пола свою сумку и бросил туда футляры с яйцом и колье. Подумав, он вложил в руку незнакомцу его пистолет, предварительно протерев рукоятку. Потом он поднял с пола спасшую его авторучку, тоже протер ее и, предварительно развернув покрывало, в которое был закутан Штифт, вложил ему авторучку в сжатую ладонь. Он не мог точно вспомнить, до чего еще он сам дотрагивался, но подумал, что, вряд ли оперативники будут столь скрупулезны, что снимут отпечатки пальцев со всех предметов мебели, особенно если учесть, что вроде все ясно. Но только тут ему в голову пришло, что все, находящиеся в комнате, могут быть убиты из одного пистолета, того самого, который он вложил незнакомцу в руку. Получалось, что, убив всех, тот получил пулю в живот, после чего сам застрелился, дважды выстрелив себе в голову. Тут уж точно начнут искать кого-то еще. Николай поменял местами пистолеты незнакомца и Штифта. Но теперь получалось, что Штифт убил Вальтера. Окончательно запутавшись, Николай вынес сумку в прихожую, попил воды из-под крана, манипулируя вентилем через носовой платок. На глаза ему попалась почти целая стеариновая свечка, лежавшая на небольшом стареньком холодильнике «Бирюса». Дальнейший план действий выкристаллизовался у него моментально.