— Тем более, — говорю я, — не могу вам довериться. — И выхожу вон из кабинета, оставив ветеринара не у дел.
Понимаю, что каждый выполняет свой профессиональный долг, однако не с таким же остервенением, господа из «Вагриу».
Потом быстрая поездка на такси по Садовому кольцу — и я в арбатских переулочках. Надеюсь, мастер Хинштейн не отдал в розницу мои фотографии? Поднимаюсь по знакомой парадной лестнице. Дверь открывает вся та же невозмутимая, как могильная плита, Моника из Полтавы.
— А, Димочка, жду-жду, — необыкновенно радуется старый фотограф. Прекрасные снимки. — И льстит. — Какая таки богатая фактура?
Я вижу, что Михаил Соломонович нехорошо возбужден, за суесловием скрывая некое намерение. Что такое? Не мечтает ли он выставить фактурное фото в парижском салоне мадам дэ Кандессю? Отнюдь, щерится шутке фотограф и предлагает… работу.
— Какую? — не понимаю я.
— По прямому, так сказать, назначению, — улыбается, как мэр на празднике города.
— То есть?
Господин Голощеков оказался прав: конкуренция на рынке порока работала отменно. Не успел я запечатлеть на пленке свою богатырскую стать, как старый папарацци решил заработать свой процент на сделке, сведя вместе два любящих сердца. По его уверениям меня ждет удивительная ночь и в ней дама, мечтающая о фейерверочной любви. Я пожал плечами: а как же договор с клубом «Ариадна», нехорошо, простите, начинать трудовую деятельность со лжи? Человечек с лейкой захихикал и задал несколько уточняющих вопросов. После моих ответов выяснилось, что договор вступает в силу только через неделю.
— Бюрократ Аркаша, ох, бюрократ, — радовался фотограф, потирая ручки. — Из бывших строителей коммунизма, любит бумажку, больше, чем букашку, то бишь человека.
— Ну я не знаю, — сомневался.
— А потом, Дмитрий, — был настойчив и подвижен птичьим личиком, проверим, так сказать, боевую и политическую подготовку! И не запросто так, — и назвал сумму, с которой дама готова расстаться после ночного бдения при свечах.
— Семьсот баксов? — переспросил я.
— Именно таки так, — подтвердил фотограф и сделал оригинальный вывод, что стоять у мартена куда труднее и за это не платят таких сумасшедших денежек.
Я посмеялся: ещё неизвестно, что легче: стоять у мартена или лежать у домны. На этой веселой ноте мы ударили по рукам. Я получил листочек с номером телефона и конверт, где угадывались снимки для отдела кадров дамского клуба.
— Заходьте ещо, — облизнула плодоягодные губки наша доморощенная Моника Порывай на прощание.
— Непременно, — буркнул я.
Черт знает что! Быть может, пока не поздно придержать шаг и не прыгать через три ступени в мир неизвестный, скрытый от обывательского глаза, как панцирь земли за кучевыми облаками.