— Общение на уровне мыслей и чтение мыслей.
— Возможность видеть и слышать на большом расстоянии.
— Левитация. Также способность изменять свой вес.
— Способность изменять размеры объектов и живых тел без нарушения их структуры.
— Способность перемещать объекты с одного места на другое без видимого пересечения пространства.
— Способность оказывать гипнотическое влияние на больших расстояниях.
— Невидимость.
— Способность менять свой облик или генерировать иллюзорные телесные формы.
— Способность проникать в тело другого человека и управлять им.».
Прочитав подобное, трудно осознать себя достойным существом, потому что не способен ни к чему эдакому, а можешь только трескать питательную водку и размножаться самым примитивным способом.
Помимо статьи в папке находились какие-то математические расчеты и карты, наверное, запредельных галактических миров, откуда, вероятно, и прибывают агрессивные асуры и прочие гухьяки.
Без бутылки, равно как и без специалиста, не разобраться, задумался я. Первое отметается по причине непрозрачности общей ситуации на планете Земля, а мастака по «летающим тарелочкам» сыскать можно, коль в том будет необходимость.
На этом мое одиночество закончилось: по заасфальтированной дорожке шаркал долговязый тип — шаркал целенаправленно ко мне. Я насторожился: не гуманоид ли решил войти в контакт с человечеством (в моем лице).
Нет, это был наш унавоженный собственными пороками бомжик, душа которого горела синим пламенем, как грешник в аду.
— Помохи, командир, — прохрипел с малороссийских акцентом, — болею. Не местный я.
— Случайно, не «гухьяки»? — пошутил.
— Нэ, не гуцул, — перевел дыхание. — Помохи, и тебе бох…
— Ну ЕГО лучше не трогай, дядя, — поднимался с лавочки. — На опохмел души и так дам.
Уходя из скверика, где открывал для себя новые космические миры, услышал фьюить мобильного телефончика. Поднося трубку к уху, понимал, что-то случилось. Что?
И господин Королев (это был он) сообщил, что на сорок седьмом километре по Киевскому шляху расстрелян джип братьев Хубаровых. И удачно удачно для тех, кто решил «чистить» проблему.
— Хорошие новости, — признался я.
— Чего хорошего, Дима?
Я посмеялся: лучше ужасный конец, чем ужас без конца, в смысле, без финального аккорда автоматных очередей наша жизнь была бы куда преснее. Мою шутку Анатолий Анатольевич принял, но предупредил, чтобы я проявлял осторожность: те, кто начал «большую стирку», жалеть мыла (патронов) и порошка (пластита) не будут.
— Ну пока счет «один-один», — похвастал, не выдержав, что меня школят, как несмышленыша.