Лесли свернула газету, положила на сиденье рядом с собой и опять закрыла глаза. Она была так же далека от того, чтобы удивляться, как и от собственного длительного путешествия. Неожиданно она подумала о Бесс. Что должна была чувствовать Бесс сегодня вечером? Испытывала ли она горечь и опустошение? Или, может, наоборот испытала облегчение, что наконец окончилась битва, в которой она боролась до конца. Лесли не могла себе этого представить. В конце концов, она едва знала Бесс. Их пути лишь ненадолго пересеклись, благодаря Эмори Боузу. И все же только Лесли могла спасти и Бесс, и ее мужа.
Хорошо. Мир – это калейдоскоп, как кто-то однажды выразился. Один небольшой поворот колеса – и все становится другим. Все: и форма, и цвета создают совсем иной неузнаваемый образ. Даже правила игры, и те меняются. Навсегда. И безумные планы, и мечты игроков – навсегда забываются. Она взглянула на билет, сжатый в пальцах. Итак, Лас-Вегас, где решались судьбы сотен тысяч людей. Почему бы и нет? Это неплохое место, там-то она бы могла все это переждать.
Она посмотрела на скамейку, где неподвижно сидела эмигрантка обняв своих спящих детей, как будто защищая их. Америка, наверно, казалась ей суровой и равнодушной землей, повернувшейся к ней своей самой жестокой стороной. Она заставляла ее забыть родной дом и самой приспосабливаться к новым обстоятельствам. В то время, как у ее детей, таких крошечных сейчас, вскоре останутся лишь слабые воспоминания о старом доме. Меньше, чем воспоминания: забытая мечта, появившаяся у них непонятно откуда. Сейчас они спешили к новому будущему. Будущему, которое обнаружит свои ловушки, как всегда, слишком поздно. В одно мгновение, но слишком поздно, как рулеточный шарик.
Симпатичное лицо Хэйдона Ланкастера, промелькнувшее на странице газеты минуту назад, представилось ей, как улыбка Чеширского кота, полным очарования. Даже если оно увянет, его выражение, казалось, станет только значительнее. Все пари были проиграны, все обещания разбиты. Что осталось?
Лесли улыбнулась. Осталась жизнь. Жалкое утешение, но это единственное, что остается до конца. Боги были жестоки. И все же они обладали определенным чувством юмора, который часто оставался неоцененным людьми – их пешками. Итак, Лас-Вегас. Почему бы и нет?
* * *
Дэн Агирре по мокрой улице подъехал к стоянке, расположенной перед старым зданием фабрики. Он припарковал машину и вышел на тротуар. Его шаги странно отдавались в сыром ночном воздухе. Вскоре он оказался перед подъездом, увешанным батареей почтовых ящиков, рядом был прибит список жильцов.