Ишь как он об этом, о главном для него. Будто его, Чека, мысли прочитал.
Может, сначала вмажем, Елагин?
Вмажем.
И они вмазали.
Коньяк был отличный, пошел как по маслу. Чек, в полумраке гостиной, таращился на этикетку. По-иностранному написано, черт его разберет. То ли «Теннесси», то ли «Хеннесси». Нет, не надо верить этому хлыщу. Он его накормит-напоит, да и пристрелит спокойненько в этой гостиной, похожей на зал театра, на этом телячьем диванчике.
А теперь я тебе отвечу, Елагин, — сказал Чек, не закусывая, промакивая рот рукавом черной рубахи. — Да, я хочу иметь много денег! Так много, чтобы…
Чтобы наесться от пуза? Чтобы нажраться коньяком под завязку? Чтобы скупить во всех оружейных лавках все новомодные пушки?
А ты гад, Елагин, — с радостным изумлением сказал Чек, и его страшную стянутую маску повело вбок, перекосило — он улыбался.
Сколько тебе нужно, чтобы выполнить все свои потребности? Все, что у тебя есть за пазухой на сегодняшний день?
Чек медленно взял с блюдца витую золоченую чайную ложку. Запустил ее в вазочку с черной икрой. Проглотил икру.
Не слышу!
Ну-у-у… пес его знает… ты тоже спрашиваешь… ну, так я думаю, штук двадцать…
Чего? Рублей?
Ну, баксов, ты что, дурак, что ли…
Чек, будто в тягомотном неправдашном сне, следил, как Ефим встает, как подходит к секретеру, как вынимает деньги, зеленые хрустящие бумажки, много бумажек, как кладет перед ним пачку на столик, уставленный роскошной, никогда им не виданной жратвой.
Хватит тебе?
Это что же… — Чек сглотнул. Не прикоснулся к долларам. — Подачка? Или… откупаешься?
От чего мне откупаться? От кого? От тебя? — Елагин пожал плечами. Чек видел, как слегка дрожат его пальцы. Как дергается в тике щека. — Щенок. Много тебе чести. Я просто даю тебе деньги. Ты же хотел денег. Ты и твои пащенки. Бери.
Брать и уваливать? Щас. Вот только врежу еще и закушу. И побегу, ай-яй, как быстро помчусь.
Козел. Язык без костей. Умел пугать, что ж не умеешь достойно вести себя?
Уж лучше бы ты мне суставы выкручивал, Елагин.
Они глядели друг на друга, как два зверя в лесу. Неуловимый запах одной породы щекотал обоим раздувшиеся ноздри.
Еще выпьем?
Выпьем.
Ефим налил. Они выпили. На сей раз Чек закусил основательно — бутерброд, кусок омара, прямо пальцами цапнул с тарелки соленые маслины и отправил в рот.
М-м-м, черт бы драл, как классно!..
Если хочешь, я еще добавлю.
Чего?..
Десяток штук. Чтобы тебе совсем комфортно было. Чтобы ты чувствовал себя как я.
А зачем тебе это надо все, Елагин, а? — спросил Чек с набитым ртом. — Это не спектакль? Это ты по правде? Так я ж эти деньги тогда не на себя пущу. На наших.