Когда Двораковский упрятал целлофановый сверток в коляску мотоцикла, всей гурьбой отправились к лесу. За селом вытянулись гуськом и пошли один за другим по проторенной Ромкой тропе. Сам Ромка вышагивал впереди. Рядом с ним, повиливая загнутым хвостом, семенила Белка. Замыкали ватагу Кеша Упадышев и Гриня Замотаев. Яркое майское солнце нещадно палило с безоблачного неба. Пока миновали поляну от околицы до автотрассы, на лысине Упадышева выступила испарина. Вытирая ладонью пот, Кеша то и дело поправлял на ногах тапочки.
– Говорил тебе, переобуйся. Не послушал, теперь маешься. Я вот сапоги ни на что не сменяю, – сказал идущий следом Замотаев.
– Ты бы с радостью щас поменял их на водку, да дураков нету на такой обмен, – отпарировал Кеша.
– Не плети что попало, – буркнул Гриня.
Молча перешли через трассу. В лесопосадке стало сумрачно. Повеяло приятной прохладой. Густая хвоя высаженных ровными рядами сорокалетних сосен вперемешку с пихтами надежно укрывала от палящих солнечных лучей. Семенившая возле Ромки Белка внезапно прыгнула вправо и пулей устремилась в чащу. Через недолгое время из чащи послышалось удаляющееся тявканье.
– За лисой погналась, – пояснил Егор Захарович.
– Она и в прошлый раз здесь двух лисиц выгнала, – сказал Ромка. – Я тогда за лесопосадкой был, у березового колка, и видел, как рыжие огневки прытко удирали по полю к кустарнику.
Все остановились в ожидании. Тявканье быстро утихло. Наступившую тишину нарушали лишь порхавшие в кронах деревьев птахи да в пожухлой прошлогодней траве изредка шуршали юркие мыши.
– Ну, чо стоим? Кого ждем? – не вытерпел Упадышев.
– Белку дожидаемся, – ответил Егор Захарович. – Она должна к нам вернуться.
– Должна, но не обязана.
– Ты, Кеша, сегодня на редкость разговорчивый, – сказал Богдан Куделькин.
– Это его контузило при взрыве банки с первачом, – мрачно проговорил Замотаев.
Упадышев под общий смех повернулся к нему:
– Заглохни, юморист хренов.
Назревающую перебранку прервал приглушенный собачий лай, доносившийся с того места, откуда несколько минут назад слышалось тявканье.
– Чо она гавкает, дед Егор? – спросил неугомонный Кеша.
– Зовет к себе, – прислушиваясь к лаю, ответил старик. – Надо, парни, идти туда.
– Пойдемте, – сказал участковый.
Упадышев скосил взгляд на прикрытую поясом летней милицейской рубахи кобуру и вроде из любопытства поинтересовался:
– У тебя, Саня, пистолет заряжен или с пустой кобурой щеголяешь?
Двораковский усмехнулся:
– Заряжен, не трусь.
– Да я ничего. Гриня затрусился, как умирающий кролик.
– Не вали с больной головы на здоровую, – пробурчал Замотаев.