Разозленный, он плюхнул на землю бадьи и направился к дому. Не удосужившись постучаться, вошел в открытую настежь дверь. Делла стояла у стола и, насвистывая колыбельную, гладила другую его рубашку.
– Я не хочу, чтобы вы стирали и гладили мою одежду. Она улыбнулась, но тут же посерьезнела.
– А почему?
– Это неправильно.
– Мне не трудно. Я все равно стирала.
– Я все равно против.
Она отставила утюг и, наклонив голову, изучала его лицо.
– Мне кажется, постирать ваши вещи – самое малое, что я могу для вас сделать. Хотя стирка и глажка, конечно же, не требуют таких усилий, как починка крыши амбара и помощь на ферме. Но я стараюсь хоть чем-то вам помочь.
Боже всемогущий! Повернувшись, он уставился на дорогу. Он понял, что Делла хотела ему сказать. И при других обстоятельствах был бы рад и даже благодарен за такую заботу.
«Расскажи ей, – приказал он себе. – Расскажи ей все прямо сейчас. Расскажи, что она стоит в жаркой кухне и гладит рубашки человеку, который убил ее мужа».
– Мистер Камерон?
– Гладить – не то занятие, для которого вы были рождены.
Ее жизнь рухнула именно в тот день, когда Кларенс Уорд скатился вниз по склону в овраг. Если правда то, что мистер Уорд сумел спасти свое состояние, тогда Кларенс вернулся бы домой к совсем другой жизни, но жизнь эта была бы хорошей. Делла Уорд, конечно же, не стала бы марать руки стиркой и потеть жарким августовским днем над раскаленным утюгом.
– Именно это вас тревожит? – Она издала звук, похожий на смешок и на вздох облегчения одновременно. – Я скажу вам кое-что, мистер Камерон. – Он слышал, как она поставила утюг на плиту и взяла в руки другой, горячий. – Большинство полезных вещей – это не те занятия, для которых я была рождена. Но я научилась все это делать и даже получаю от этого удовольствие. Мне приятно, что я теперь умею готовить и стирать. Я с удовольствием работаю в саду, ухаживаю за скотиной. Опускаю руки в бачок с теплой мыльной водой. Мои тело и дух едины, и добилась этого я сама.
– Я должен вам кое-что сказать.
– Я так и думала. Это касается тех незаконченных дел, о которых вы говорили, да? – Она вопросительно изогнула бровь.
Никогда в жизни он не видел женщины прекраснее. Воротничок платья расстегнут, на нежной коже блестят капельки пота. Несколько непослушных каштановых прядей выбились из прически и упали налицо. Губы слегка приоткрыты. Ему страстно захотелось подхватить ее на руки и отнести в спальню. Камерон представил себе, как снимает с нее потрепанное платье, стягивает тонкую рубашку, избавляет ее от панталон. И вот она стоит перед ним, влажная и блестящая от росинок пота, ее великолепное тело дрожит в предвкушении его ласк.