Если бы он сказал ей правду, ей и в голову не пришло бы обстирывать его.
Он должен открыть ей правду до того, как она сделает ему еще какое-нибудь доброе дело.
С той самой ночи, как они босиком бродили в ручье, Делла чувствовала, что Камерон хочет ей что-то сказать. Вначале она решила, что это как-то связано с Кларенсом, но они часто говорили о ее покойном муже, и у Камерона было более чем достаточно возможностей рассказать ей то, что он собирался. Возможно, он хотел поведать ей о своем таинственном незаконченном деле. Делла буквально сгорала от любопытства.
Больше всего Делле хотелось, чтобы она узнала Джеймса Камерона до того, как война изменила его. Интересно, его голубые глаза сверкали и светились чаще, чем теперь? Легко ли было его рассмешить? Любил ли он поговорить или всегда был немногословным и замкнутым?
– Сегодня вы что-то молчаливая, – проговорил он, кладя вилку и нож в пустую тарелку.
– Никак не могу понять, почему вас разозлило, что я постирала и погладила ваши вещи.
Любой другой на его месте воспользовался бы ее замечанием как возможностью все объяснить, но Камерон лишь кивнул. Было в Камероне что-то, что, с одной стороны, заставляло женщин буквально беситься, а с другой – прощать ему все.
Деллу завораживал его взгляд. Казалось, он видел ее насквозь. Никто еще не смотрел на нее так.
– Я предпочел бы, чтобы вы этого не делали, но все равно – спасибо.
– Мне было приятно помочь вам, – искренне сказала Делла.
– Вы насвистывали, когда я вошел. Делла улыбнулась:
– Вот видите, как деградировали мои манеры!.. Может, хотите кофе?
– Да, пожалуйста. А кто научил вас свистеть?
– Соседский мальчишка. Моя мама была в шоке. – Боже, с тех пор, как приехал Камерон, она улыбается чаще, чем за все предыдущие десять лет!
– Миссис Уорд, я скоро уезжаю.
Эти слова повисли в воздухе, мгновенно рассеяв атмосферу дружелюбия. Делла уставилась на сгустившуюся за верандой тьму, поглотившую все, что не попадало в круг света, исходившего от маленькой лампы.
Ей будет его не хватать. За это короткое время она успела привязаться к нему. У них появились общие привычки, общие заботы. Когда он уедет, она больше не будет накрывать стол на веранде. Будет есть на кухне, как было всегда. Не с кем будет перемолвиться словом, ее снова начнут мучить кошмары. Одиночество станет еще более невыносимым.
– Прежде чем я уеду, мне хотелось бы задать вам один вопрос. Я думал об этом много лет.
Ну вот. Этого вопроса она ждала и боялась. Делла уставилась на сложенные на коленях руки.
– Я знаю, о чем вы хотите спросить.