– Оставьте свои сожаления для мужчин, которые вам верят, леди Гаскойн.
– Филиберт, сейчас же извинись перед ее милостью, – прикрикнул на молодого человека отец.
– Как бы не так! Ты принимаешь меня за дурака, чтобы я составил пару старому болвану и так же попался на эту удочку, обманутый ее красотой и очарованием. Ведь все эти дворяне похожи друг на друга. Только и ждут, чтобы простые люди вроде нас прислуживали им и доставляли удовольствие, даже если это грозит им смертью.
Филиберт затопал на берег, не обращая внимания на окрики отца.
Доктор Уиндем смотрел ему вслед, опустив голову.
– Острее змеиного зуба, – сказал он с иронией, процитировав пассаж из «Короля Лира», предлагавший разъяснение оскорбленным родителям. – Леди Анна, мой сын страдает оттого, что, с его точки зрения, отец его несовершенен. Пожалуйста, извините его наглость и дерзость и меня за то, что не сумел научить его хорошим манерам.
Анна прижалась лбом к двери и ответила:
– Это я должна просить прощения у Филиберта и у вас, мой добрый друг. Я нарушила течение вашей жизни и внесла в нее сумятицу, а теперь еще обоих вас поставила под удар, грозящий вам карой за укрывательство таких, как мы.
Доктор Уиндем подошел ближе к двери каюты.
– Не беспокойтесь о нас, миледи. А сейчас я попрошу вас сделать нечто трудное.
– Что именно?
– Вскрыть бубоны, миледи.
– Нет! – воскликнула Анна. – Я не смогу! Мне становится дурно при одной мысли об этом.
Громоподобный голос доктора проник в ее душу:
– Бубоны должны быть вскрыты, иначе он умрет нынче же ночью мучительной смертью.
– Доктор, вы слишком уверены в себе, – возразила Анна.
– Как и подобает врачу. Я повторяю, миледи, вы должны их вскрыть. Слышите?
– Слышу.
– Многие врачи считают, что инфекция не скапливается в организме до четвертого дня болезни, но я полагаю – в его теле яд, способный его убить. Не жалейте ножа для Джона Гилберта и не бойтесь его употребить. Он молодой и сильный. А я останусь здесь и буду руководить вами. Ступайте к нему и посмотрите, какой у него цвет лица.
Анна опустилась на колени возле ложа Джона.
– Он бледен, как привидение, – сказала она, – но все еще горячий.
– А дыхание? Быстрое или медленное?
– Быстрое и неглубокое, – ответила Анна, глядя, как поднимается и опускается обнаженная грудь Джона.
– Миледи, загляните в маленький саквояж в изножье кровати. Видите его? А теперь достаньте мой карманный набор хирургических инструментов. Достали?
– Да, – ответила она, пристально глядя на небольшой, тщательно закрытый футляр.
– Видите скальпели?
Она щелкнула застежкой на затейливой крышке и заглянула внутрь.