– Благодарю, сэр Джон, – ответила Анна, ощутив восторг, когда его руки крепче сжали ее.
На следующий день, последний день июля, они поженились в маленькой каменной церкви оленьего парка, и ручные лани с любопытством заглядывали в открытое окно, пока викарий монотонно произносил слова брачного обета.
Анна снова слушала привычные слова священного брачного ритуала и снова получила кольцо с надписью: «Только ты, и никто другой». Однако на этот раз она не чувствовала себя отчаянно одинокой, как это было на ступенях старого собора Святого Павла в Лондоне, где она стояла рядом с Эдвардом. На этот раз в ней тлела крохотная искорка жизни, живая искра их с Джоном взаимной любви.
– Джонни, – прошептала она, когда они шли по проходу между рядами скамей обратно к выходу. – Я жду ребенка.
Джон не сбился с шага, хотя тихо произнесенные ею слова ударили его в самое сердце. Это все, что он мог сделать, чтобы не опозорить их обоих дикими криками и прыжками, способными напугать любого дикаря в унаследованных Анной владениях в Новом Свете.
– Что скажешь? – спросила Анна, с тревогой поворачиваясь к нему. – Ты хоть удивлен?
– Не больше и не меньше, чем любой мужчина, ставший в один день и мужем, и отцом.
Она изо всей силы ткнула его локтем под ребра.
Он удовлетворил ее женскую досаду, преувеличенно содрогнувшись от такого обращения, но с улыбкой кивнул своим людям из Уиттлвудского леса – Джозефу и Бет, Джосае и Кейт, а также юному Френсису, Александру и Дику – и арендаторам, жившим в домах по соседству и теперь ожидавшим у дверей церкви, чтобы сопровождать новобрачных на праздничный пир.
– Помните о вашей репутации, миледи!
– Моя репутация давно висит на волоске!
Он с печальным видом потер пальцем ее шею:
– Давай не будем больше говорить о повешении, если не возражаешь, моя радость, но будем соблюдать на людях благопристойность. Скоро имя Гилберта будет кое-что значить в этом графстве.
Анна застонала:
– Ты говоришь о благопристойности! Что случилось с моим отважным разбойником?
Его рука скользнула под ее корсаж на спину, и была она как раскаленное железо, которым клеймят скот, но его лицо было обращено к присутствующим с самым невинным видом.
– Можешь быть уверена, жена, что твой Джентльмен Джонни проявит себя и нынче ночью, и завтра, и…
– И это несмотря на то, что викарий напутствовал нас не предаваться сладострастию в браке?
– Именно поэтому, – сказал Джон.
В этот момент их окружила толпа, жаждущая поздравить новобрачных, в том числе фермеры и арендаторы, спешившие выразить свое почтение новым господам. Некоторые из них помнили Джона еще мальчиком. В огромном зале на козлах был сервирован свадебный стол, и были там осетр в укропном соусе, и тушеный заяц в горшке, и блюдо редиса, и горячие кексы с тмином, маслом и медом, и свадебный бенберийский пирог с начинкой из красной смородины за невесту и жениха, пока наконец с обычными фривольными шутками не проводили их в брачную постель.