Епископ Илийский испустил вздох:
– Конечно. Я всегда считал, что ее брак с вами выгоден для нее.
Он позвал слугу и извлек громадный ключ из-под своей епископской одежды.
– Я попрошу ее выйти к нам как можно скорее.
– Я должен ее видеть немедленно, – сказал Уэверби, шагнув к огромной резной двери.
– Она сейчас принимает ванну, – возразил епископ.
– Тем лучше, – сказал лорд Уэверби с улыбкой, внезапно появившейся на тонких губах, схватил ключ, вышел из комнаты и направился к лестнице.
Анна лежала, наполовину погруженная в теплую воду, источавшую густой аромат сирени и розовых лепестков. Вода действовала на девушку умиротворяюще. Цветочные ароматы напоминали лесной пруд в Уиттлвуде.
Она решила не думать о своем заточении и глубоко вздохнула, пытаясь вспомнить свой сон, повторявшийся почти каждую ночь. Ей снилось, что она обнаженная купается в проточной воде, а Джон Гилберт крепко сжимает ее в объятиях.
Ключ повернулся в замке, и дверь отворилась.
Анна резко повернулась, чтобы заговорить со служанкой, и в тусклом свете свечи увидела мужскую фигуру. Она тотчас же поняла, что это не ее дядя. Потребовалось еще мгновение, чтобы узнать направлявшегося к ней человека. Анна скрестила на груди руки, чтобы скрыть свою наготу.
Уэверби взял табуретку, поставил рядом с огромной медной ванной возле камина, сел и вытянул свои длинные стройные ноги, приняв расслабленную позу. Его насмешливый взгляд, казалось, проникал сквозь молочно-белую воду.
Ее итальянский кинжал лежал под ее одеждой на кровати в противоположном конце комнаты, и Анна поняла, что ей до него не добраться.
– Немедленно уходите, Эдвард, или я позову дядю.
Это был жалкий блеф, но ничего другого она придумать не могла.
Эдвард налил себе чашку чаю из чайника, стоявшего на соседнем столике, и Анна, как зачарованная, смотрела на его длинные белые пальцы, сжимавшие тонкий фарфор. Когда-то она находила их такими красивыми и жаждала их прикосновения к своему телу. Но теперь презирала себя за это, сознавая, что их отношения были основаны на низком обмане.
– Вижу, вы следуете примеру нашей португальской королевы, – сказал Эдвард, отпив маленький глоток чаю. – Лично я предпочитаю добрый английский эль, а еще лучше испанское вино. Уберите руки от груди. Ваш будущий муж имеет право видеть прелести, которые достались ему так дорою.
– Никогда! – воскликнула она. – Я никогда не стану женой трусливого убийцы моего отца.
Он подался назад, будто в притворном ужасе, и изящная рука описала полукруг в воздухе.
– Вы неподобающе жестоки, дорогая Анна. Что бы я ни сделал, все это ради вашего же блага. Как это по-женски – осуждать мужчину за те усилия, которые он вынужден предпринимать, когда женщина не оставила ему выбора.