«…пузо, лицо овальное, пухлые щеки…»
— Тебя послушать, так я весь жиром заплыл… — мрачно сказал я. — Я вешу восемьдесят кило. Совершенно нормально для моего роста.
«…щеки, глаза карие, волосы темно-каштановые, нос правильной формы, уши с четко выраженными мочками».
— Котя, ты в милиции не работал? — спросил я. — Словесные портреты не составлял?
Котя ухмыльнулся.
«В целом лицо добродушное и привлекательное. Говорит быстро, голос чуть глуховат, в разговоре неумело старается острить и подкалывать собеседника. Если я вернусь домой один и забуду про Максимова, то, прочитав эту запись, вспомню о случившемся. Что-то странное происходит с Кириллом, и мне очень не нравится, что я в это впутался».
Дальше шли чистые полстраницы — и еще несколько строчек из рассказа, в который Котя и впечатал записку самому себе:
«– Вот таким макаром! — шутливо закончил Семен Макарович, вытирая пот со лба. — Это называется тантрическая йога, и придумали ее тысячи лет назад древнегреческие гетеры.
— Спасибо огромное! — воскликнула Юля и зарделась».
Я посмотрел на Котю и покрутил пальцем у виска:
— Какие еще гетеры?
— Древнегреческие! — Котя забрал листки. — Работа у меня такая…
— Знаю я твою работу.
— Что вчера у Мельникова случилось? — спросил Котя.
— А ты ему не звонил? — поинтересовался я. — Сам-то что помнишь?
— Звонил, — ответил Котя с достоинством. — Он считает, что я к нему зашел один и мы говорили о литературе. Я тоже это помню. И все.
— Как я тебя на выходе из подъезда остановил?
Котя покачал головой.
— Пошли сядем, разговор долгий будет.
Мы взяли по бутылке пива (Котя хмыкнул, когда я без вопросов купил ему его любимую «Оболонь», а себе — нормальный «Туборг»), и я начал рассказ. Ничего не утаивая. И как купил нож, как подстерег Наталью Иванову, как она зарезалась…
— Ты уверен, что это не ты ее ударил ножом? — не выдержал Котя.
— Уверен. Я стоял с ножом в руке, хотел скотч разрезать…
— Невозможно прыгнуть на нож так, чтобы зарезаться! — подозрительно сказал Котя.
— А ты пробовал?
Котя замолчал.
Когда я дошел до милиции, освободившей меня из-под стражи, Котя занервничал.
— Слушай, Кирилл, вот это никак не возможно!
— Но так оно и было.
— Было, не было… — Котя задумался. — Говоришь, тебя били?
— Я думал, ребра сломают. Несколько раз так пнули…
— А сосед тебе в глаз засветил?
— Ну да.
— Ты в зеркало на себя смотрел?
— А что такое?
Котя ухмыльнулся.
— Ничего! В том-то и дело. У тебя лицо свежее и довольное. Будто ты неделю на курорте провел. А ребра болят?
Я подумал и расстегнул куртку. Подтянул свитер.
— Никаких следов, — констатировал Котя. — Ты меня извини, но так не бывает. Если тебя избили ногами, то хотя бы синяки наутро останутся.