Спорить с ним было трудно.
— Слушай дальше, — сказал я. — На этом чудеса не кончились.
— После ментов, которые тебя отпустили, больших чудес случиться не может, — скептически произнес Котя.
Через десять минут я закончил рассказ про башню и ехидно спросил:
— Как оно? Удивительнее ментов?
— Где эта башня? — спросил Котя.
— Вон, — показал я.
Котя снял и протер очки. Сказал:
— Это старая водонапорная башня.
— Да, конечно. С виду.
— И ты можешь меня туда провести?
— Ага.
— Пошли. — Он решительно поднялся. — Хотя я совершенно убежден, что дверь не откроется или внутри башни не окажется ничего странного…
Если честно, этого боялся и я. Откуда мне знать, могу ли я провести кого-то с собой? Быть может, проход между мирами работает только для меня. Это даже было бы логично.
Но дверь в башню открылась. И внутри все было именно так, как я запомнил. Винтовая лестница на второй этаж, пять дверей.
— Офигеть, — сказал Котя, озираясь. — Ты видишь то же самое, что и я? Качественный ремонт, винтовая лестница наверх…
— Да.
— Покажи мне ту дверь! — велел Котя. — Ту, в Кылгым!
— Кимгим, — поправил я.
Подошел к двери и, еще не открывая ее, понял, что все в порядке: металлическая ручка была ледяная.
Шел снег. Небо затянуло плотным покровом туч, и нам на головы ложились легкие белые хлопья. В окнах заводов (хотя с чего я решил, что это заводы?) света не было, звуков тоже никаких не доносилось. Следы от почтового экипажа давно засыпало снегом.
— Вот оттуда приезжал почтальон, — сказал я. — На тильбюри.
— Интересно, — сказал Котя и покосился на меня. — Тильбюри, говоришь?
Я пожал плечами. Содрал с фотоаппарата целлофановую обертку и сделал несколько снимков. Крошечная вспышка помаргивала, пытаясь подсветить местность. Впрочем, пленка — 400 единиц, снимки должны получиться.
— По всем признакам — параллельный мир, — сказал Котя. — А? Более отсталый, чем наш. Верно?
— Ну… похоже.
— Пошли в дом. — Котя вдруг посерьезнел.
— Теперь веришь? — спросил я, задвигая засов.
— Верю, верю… — Котя подергал остальные двери. — Все закрыто… Черт побери! Какие дела…
Он заметался по комнате, прижимаясь к дверям ухом, простукивая их, чуть ли не обнюхивая. Потом принялся изучать деревянный пол.
— За ночь изменился, — сказал я с гордостью, будто это я сам, лично, за одну ночь настлал тридцать квадратных метров массивной доски.
— Лиственница, — сообщил Котя. — Лаком не пахнет. А залакировано уже после укладки!
— Вот такая беда и на моей квартире была, — подтвердил я. — Никаких следов ремонта.
— Изменилась реальность… — с чувством произнес Котя. — И все изменились вместе с реальностью, один ты остался неизменным!