Да, здесь, посреди ожившей сказки, Мариана наконец-то простила и неправедного отца Томаса, и себя, трусливую и слабую, - простила искренне, душою, а не разумом. Будто вытащили из сердца ядовитую занозу. Мариана ощущала себя легкой и счастливой и улыбалась всему миру, потому что мир был прекрасен.
Диво ли, что на третий день прогулок по Ич-Тойвину юная северянка получила предложение руки и сердца? Ничто не красит деву так, как ясная улыбка.
2. Благородный Ферхад иль-Джамидер, прозванный Лев Ич-Тойвина
Трапезная гостиницы в этот час пустовала: для обеда поздно, для ночных гуляк рано. Хозяин откровенно скучал за стойкой, но не уходил: а ну как гостям заблагорассудится добавки? Расторопная служанка уже протерла столы и теперь шустро мела пол. Барти и Мариана говорили, не опасаясь лишних ушей.
– Представляешь, - смеясь, рассказывала Мариана, - он мне предложил стать его сорок восьмой женой! Да еще с таким видом, будто ждал, что я тут же расплачусь от счастья и кинусь ему на шею!
– А если бы первой? - с напряжением, которого Мариана не заметила, спросил Барти. - И единственной?
Мариана задумалась на миг, тряхнула головой:
– Нет уж! Он красив, спору нет… но, знаешь, Барти, он… - девушка запнулась, подбирая слова, - недобрый. Когда он смотрит на тебя в упор, хочется убежать и спрятаться. А говорит - как будто острая сталь под бархатом прячется. Сестра Элиль сказала, что его называют Лев Ич-Тойвина и что это почетное прозвище. Но мне он и вправду кажется львом, злобным демоном вроде тех, от которых мы в пути отгораживались кострами и молитвами.
– Лев Ич-Тойвина? - Рыцарь не заметил, как разжались пальцы и завернутый в тонкую лепешку шмат баранины упал в тарелку, откуда был взят. - Мариана, а сам он как тебе представился? Благородный Ферхад иль-Джамидер?
– Не помню, - смущенно призналась Мариана. - Вроде бы. Их имена так похожи одно на другое, и потом, мне так стало смешно и… страшно немного. Он, правда, хвастал, что родич самому императору, но ведь у императора тех родичей…
Это верно, мысленно согласился Барти, если по каждой собственной жене считать да по каждой отцовской… При таком выводке родни у нормального правителя скорее будет желание основательно эту родню проредить, чем каждому покровительство оказывать да благоволение проявлять. Но Лев Ич-Тойвина…
– Что ты ему ответила?
Мариана отправила в рот ломтик острого козьего сыра, буркнула:
– Посоветовала обойтись сорока семью.
А еще - выразила сомнение, что доблестный муж этот-то курятник удовлетворяет должным образом. Погорячилась, конечно, что сказать. Мариана вспомнила яростный взгляд из-под тонких черных бровей, побелевшие губы, свист хлыста, от которого холеный вороной прижал уши и рванул с места в карьер…