Костя понимал, что самая идиотская роль в этом спектакле у него, но сделать ничего не мог. Спектакль был в самом разгаре, и отменять его было поздно. Спасти положение могла только смерть одного из актеров, а помирать, судя по всему, никто из троицы не хотел.
Но-Пасаранцы и не собирались выполнять роль зрителей. Они с детским задором согласились на роль массовки и талантливо подыгрывали Савской.
– Куда ж ее теперь, бедняжечку? – слышался в толпе надрывный бабский голос.
– В каторгу, наверное, в Сибирь, – подвывал ей другой.
– Так ее, неча мужиков резать, – грубо прервал их мужик.
– Да на вас только с ножом управу найти можно, – не согласилась женщина.
– А что ей было делать? Поди-ка поиграл Серега, да бросил. А у нее любовь. За любовь и порешила. Может, даже ребеночка ей сделал.
– Го-о-осподи, горе-та какое! Как же ребеночек-та теперь? Так бы только отца не была-а-а, а теперь и матерь закуют в кандалы и в этап отправя-я-ят, ой, сиротиночка, горькая-я-я, – музыкально запричитала маленькая аккуратненькая бабушка со светлыми веселыми глазами.
«Господи, – думал Костя, – да откуда они все знают, что Савская подозревается в убийстве? Еще утром пол-села твердило мне в один голос, что это – Куркулев, все село подозревало Федорчука, а сейчас единодушно делают вид, что и не сомневались в виновности актрисы».
Момент, когда Комаров доставил Савскую в отделение, показался самым счастливым мгновением в его жизни. Правда, это мгновение не могла не испортить Мальвина. Она подняла такой визг на пороге, что Косте пришлось разрешить Ариадне взять ее с собой.
– Ваше имя, фамилия, отчество, – официальным тоном потребовал он.
– Савская Ариадна, можно без отчества, – сверкнув фиксой, улыбнулась актриса.
– Настоящее имя, а не псевдоним, – терпеливо попросил Костя.
– Настоящее имя то, к которому лежит душа, – загадочно ответила Савская.
Костя вздохнул. Запись ответа на первый вопрос могла длиться часами. «Зинаида Федоровна Петухова», – записал он.
– Год рождения? – спросил Костя и сам испугался.
Пока Савская-Петухова фантазировала по поводу своего юного возраста, Костя нарушал процедуру допроса, переписывая из ее паспорта настоящие данные.
– Вы говорите, что вонзили нож в сердце Сергея Куроедова. Но отпечатки пальцев на ноже не совпадают с вашими. Как вы можете это объяснить?
– Я женщина начитанная и телевизоров насмотренная. Я точно рассчитала убийство и приняла меры предосторожности. Последний мой гость нарезал корнишоны этим ножом, а удар я нанесла в перчатках. Так что на ноже не мои отпечатки, а моего невиновного воздыхателя.