* * *
За углом слышался тихий мужской говорок и мелодичный смех. Смех бывает разный. Он может быть издевательский, обидный и высокомерный, когда хотят продемонстрировать свое превосходство. Может быть беззаботный и веселый, когда смеются без причины, просто потому, что небо голубое, а трава не колючая. Может быть вежливый и механический, когда приходится наравне со всеми смеяться непонятому анекдоту. Может быть грустный и безнадежный, когда смеешься только потому, что плакать уже нет сил.
Этот смех был не похож ни на один из вышеперечисленных. Это был смех влюбленной особи женского пола, стремящейся показать интересному для нее самцу, что жизнь с ней будет легкой, беззаботной и фееричной, совсем как переливы этого смеха. Он походил и на клекот самочки журавля, и на мурлыканье пантеры, и на пение лягушки весенней ночью, и на журчание пробивающегося из суровой, видавшей виды скалы чистого и непорочного ручейка, и на стон силиконовой красотки из эротического фильма. Даже при отсутствии определенного опыта можно было понять: эта женщина в данный момент может думать только об одном: о том, чтобы как можно скорее соблазнить ближайшего по расположению к ней мужчину.
Скорее всего, именно с помощью этого смеха Ленка и ранее давала понять интересному ей мужчине то, что более близкие отношения между ними могли бы быть незабываемыми. Но сейчас это было нечто другое. Сейчас в этот смех вплелась новая для Ленки нотка. Человек с музыкальным слухом назвал бы ее ноткой Магдалины. Этой ноткой Елена не только давала понять, что кается в совершенных грехах, но и обещала весь свой опыт и неизрасходованный любовный пыл обрушить на преступную голову мужа и тем самым попытаться искупить свою вину перед ним.
Говор мужчины становился все прерывистее, смех женщины клокотал и захлестывал все другие звуки и ощущения, наконец, они сплелись в один мощный поток, который на мгновение достиг своей наивысшей точки и стих, оборванный хлопком двери и звуком накидываемого ржавого крючка.
Одновременно с этим же звуком свет померк в глазах участкового, дыхание перехватило, и неведомая сила подняла его над землей и понесла по воздуху в неизвестном направлении.
Свет померк, но звуки не исчезли. Не пропала и способность к дедуктивному анализу. Слух фиксировал все, что происходило вокруг, а дедуктивное мышление анализировало происходящее.
Треск ломаемых сучьев и тяжелая поступь говорили о том, что Костю, по крайней мере, не вознесло на небеса, а несет по грешной земле. Значит, это не ангелы, не гуманоиды и не сказочная птица Крок. Обнимало его нечто сильное и мягкое, но не волосатое и теплое. Значит, это не удав, не леший и не медведь. Человек? Спрут? Ну, с человеком-то Костя мог справиться легко. Стоило применить пару приемов – и он на свободе.