Он слышал голос Миллисент, затем голос с легким знакомым акцентом ответил ей и… О нет! Только не это: голос его младшей сестры Пруденс.
Пруденс увязалась за ними.
Он пригласил Миллисент. Миллисент – женщина разумная. Ее поведение в любой ситуации можно легко предсказать.
Он пригласил принцессу Кларису. Он нуждался в принцессе Кларисе. Его план требовал ее участия. Он должен был убедиться в том, что у нее хватит умения выполнить свою задачу, и затем убедить ее сделать то, что требуется. Уговорить, подкупить, в крайнем случае прибегнуть к шантажу.
Но Пруденс, непредсказуемая Пруденс, спутала все карты. Она как назойливая муха вечно летала и жужжала там, где ее присутствие сильнее всего раздражает. Если бы можно было прихлопнуть ее как муху! Но если он поднимет на нее руку и лишь слегка шлепнет девчонку, она поднимет такой вой, что мало не покажется. А потом заставит его расплачиваться за свою несдержанность еще целый месяц, если не всю оставшуюся жизнь.
Кроме того, он не хотел быть похожим на отца, и он никогда не позволит себе ни поступков, ни слов, какие позволял себе отец, оставляя шрамы в душе каждого из членов семьи.
Он не такой, как отец.
Когда дамы вошли, Хепберн встал и вежливо поклонился каждой из них.
Миллисент распростерла объятия и так взволнованно обняла его, словно и в самом деле боялась, что он превратился в Хепберна-старшего.
– Роберт, я рада, что ты так обстоятельно подходишь к организации бала.
– Герой войны окажет нам честь своим присутствием, да и у моей дорогой сестрички, – он наклонился и подставил Пруденс щеку, которую она с энтузиазмом чмокнула, – это будет первый выход в свет. Естественно, я готов сделать все от меня зависящее, чтобы бал удался на славу. – Хепберн чуть скосил взгляд в сторону, желая убедиться в том, что его заверения произвели должное впечатление на принцессу Кларису.
Очевидно, он нисколько не преуспел, ибо она стояла, смиренно сложив руки и опустив голову, но губы ее были как-то подозрительно поджаты. Впрочем, как только она почувствовала его взгляд, лицо ее мгновенно разгладилось – никакого скепсиса.
– Шрама все еще не видно? – Пруденс подняла челку со лба старшего брата. – Не видно! Принцесса Клариса очень ловкая. И какая деловая! К ней выстроилась целая очередь, чтобы купить ее королевский крем.
– И не только крем, но и королевскую цветную эмульсию. Я угадал? – Он снова взглянул на принцессу Кларису.
Почему она не верит в его искреннюю привязанность к сестрам? Ведь и Миллисент и Пруденс ему верят. Приходило ли в голову Миллисент, что все эти годы войны, насилия и предательства превратили его душу в черную помойную яму? Разумеется, не приходило. Она видела лишь то, что хотела видеть. Он не жаловался и делал вид, будто все прекрасно, – значит, так оно и есть.