– Вы с ней примерно одного роста. И фигуры у вас похожие. – Он критически окинул взглядом ее формы, на этот раз без всякого мужского интереса. – Голос у вас не такой низкий, как у нее, – она курит ужасные сигары, и это придает ее голосу хрипотцу, которая для большинства женщин недостижима. Но у вас похожий акцент.
Клариса раздраженно заговорила:
– Отлично! Пока никто не увидит моего лица – я ее точная копия. А как насчет тех, которые знакомы со мной? Вам не кажется, что они заметят подмену?
Хепберн пропустил ее слова мимо ушей.
– Волосы у той женщины прямые и черные, и она носит кружевные мантильи. Я уже раздобыл черный парик и мантилью, чтобы скрыть под ними ваши кудри. – Он взял в руку прядь ее волос и потер между пальцами, словно купец, применивающийся к товару.
Клариса оттолкнула его руку.
– Этот план просто смешон.
Он снова проигнорировал ее слова.
– Вы немного измените голос. Я знаю, вы умеете это делать. Я. слышал, как вы воспроизвели шотландский акцент, когда вам это было нужно.
Клариса прикусила губу.
– У меня есть ее портрет – миниатюра, так что вы сможете загримироваться так, чтобы как можно больше походить на нее.
– Ничего не получится.
– Вас увидят только издали. На вас будет ее одежда. В нужный момент вы взмахнете рукой, изображая полное презрение, как могла бы взмахнуть рукой отвергнутая женщина.
Что-то в его тоне заставило ее задуматься.
– А она действительно отвергнутая женщина?
– Ее использовали и бросили.
– Кто поступил с ней подобным образом? Вы?
– Вы чересчур любопытны. Не суйте свой нос куда не следует.
Пусть говорит что хочет. Она должна думать о Бомонтани, о своем положении… и о своей сестре. Об Эми, которая в городе одна, трудится, как простая белошвейка, пока Клариса развлекает знатных дам и нежится в роскоши.
И все же она снова спросила:
– Это вы так с ней обошлись?
– Не я…
Клариса почувствовала облегчение.
– Тогда кто он?
– Есть вещи, которые лучше не знать.
– Есть вещи, которые вам не хочется сообщать мне.
– Именно.
Что-то жуткое было в его манере перемещаться с плавной хищной медлительностью. Клариса мысленно поздравила себя с тем, что не является объектом его охоты.
Ибо он был на охотничьей тропе. В этом она не сомневалась.
– Выходит, вы хотите отомстить за леди? – продолжала допытываться Клариса.
– За нее? Нет, хотя, и получил ее благословение. Нет, я хочу отомстить за вероломство, за ложь, в которую поверил. За ложь, которая толкнула меня на бесчестные поступки.
Клариса ушам своим не верила.
– Вы готовы разыграть этот спектакль лишь потому, что кто-то вас обманул? Милорд, вам не позавидуешь, если чья-то лживость потрясла вас настолько, что вы готовы получить контрибуцию любой ценой. – И ей тоже не позавидуешь, если она не сможет отговорить его от этого безумного крестового похода.