Только как теперь я буду жить, я не знала.
Я уронила голову на руки. Лампа светила мне в затылок, грела. Под моим лицом шуршали бесполезные бумаги, исписанные мной. И тут в дверь постучали.
Мой старик никогда не стучал — он открывал своим ключом. Я подошла к двери, распахнула ее. На пороге, вся вымокшая, отжимая волосы, стряхивая мокрый снег с плаща, стояла моя подруга, тоже русская эмигрантка, Люська. Она радостно сверкнула в меня большими подкрашенными черными глазами из-под фривольной, a la Lisa Minelli, челочки, обрадовавшись, что я дома.
— Я увидела свет в окне и сразу ринулась к тебе, — говорила она весело, бросая небрежным жестом шикарный плащ на меху на безногое кресло, добытое моим стариканом у старьевщика. Я воззрилась на новую, невиданную вещь.
— Привет, Люська, — я поцеловала ее и кивнула головой на плащ. — Откуда такая непозволительная роскошь? Или ты ограбила банк?
Я знала, что Люська жила порой еще беднее меня. Она влачила существование, перебиваясь по-разному: то подпрыгивая нянечкой в многодетных семьях предместий, то подметая конторы, то продавая круассаны и соки на больших сборищах — фестивалях, конкурсах, состязаниях. Она даже завидовала мне, что мадам наняла меня строчить роман. «Счастливая ты, — вздыхала она. — А я вот писать не умею. Только стирать и убираться». Люська приехала в Париж по глупости. По глупости и осталась. Ей не нужны были ни его красоты, ни его история, она мечтала о жизни на Западе, и она ее получила. Мечты не совпадали с действительностью.
Но такой воодушевленной я видела Люську впервые. И богато одетой.
Я перевела взгляд на ее сапоги. Ого! От Андрэ. Лучшая обувная фирма Парижа.
— Просто-напросто купила, котик, — пожала плечами Люська.
— На что? — Мой вопрос прозвучал глупо.
— На деньги.
— Откуда они у тебя?
Я рада была бы не задавать глупых вопросов, но они сыпались один за другим.
И Люська мне все рассказала.
Оказывается, она все-таки переступила ту грань, которая отделяет просто женщину от женщины-проститутки. И сделала это, после долгих и мучительных раздумий, очень быстро.
— Понимаешь, котик, мне смертельно надоела нищета, — говорила она мне, раскуривая сигарету, в то время как я дивилась на ее костюм от Диора, шарф от Шанель и другие диковины нарядов и косметики. — И я решила попробовать. Ты знаешь, это ведь Париж. И ничего тут особенно страшного нет. И в Москве девчонки этим же занимаются. И везде. И всюду! Ну, мир так устроен. Ну, все на этом стоит! Мужчинам нужны мы! И они за это платят! И платят, представь себе, дорого! Очень дорого!.. Дай мне чаю. У тебя есть заварка?.. Я купила тут… полно всего… я же знаю, что у тебя ничего нет…