— Нет, вы послушайте, пожалуйста, послушайте. Ваши ушки не заболят. Почему вы отворачиваетесь? Вас что-то пугает? Вам что-ниюудь неприятно? У нее на шее была рана от длинного и острого предмета, наподобие шила. И женщина, которая была с ней в ночь убийства, испугавшись, сбежала, но продюсер Башкирцевой смог ее отыскать, припугнул, как мог, и стал делать из нее двойника. Почему вы плачете? Я рассказываю что-то трогательное?
Я закусила губу, я кусала губу до крови, но дикие, идиотские слезы ползли, как горячие змеи, по моим щекам.
— Вы думаете, что вы скажете мне все это, и игра закончится?!
— Почему же. Игра только начинается. Игра, как известно, всегда стоит свеч. И вы еще не загнанная лошадь. Вы только начинаете скачки. Я думаю, вы будете иметь успех. Все верят, что вы Люба. Народ верит. При желании Любу можно было бы воссоздать даже посредством компьютерной графики и пускать этот мультик по ящику. И народ верил бы точно так же.
Я схватила со стола зажигалку.
— Вы слишком много курите для певицы… Люба. — Насмешка в его голосе испугала меня. Слишком жестко она прозвучала, как угроза. — Кстати, как ваше настоящее имя? Вы подтверждаете то, что я вам прочитал?
— Протоколист. — Я задыхалась от бессилия. — Сволочь. Сучонок вонючий. — Я вспомнила все своли вокзальные ругательства, что я выпаливала в рожи сучьим клиентам, если они, пытаясь зажилить деньгу, норовили улизнуть от меня, облаять, а то и ударить. — Куриный помет. Откуда ты…
— Мы с вами еще не перешли на «ты», дорогая. Люба мне слишком, — он подчеркнул это «слишком», - слишком дорога, чтобы я стал щадить такую…
— …дешевку, как я, договаривай, гад.
— Такую прожженную тварь, как вы. Итак, вы подтверждаете, что все это правда?
Я резко вытерла глаза выгнутым запястьем.
— Ты, гаденыш. Я покупаю.
— Что — покупаете?
Он смотрел наигранно-непонятливо. Я обозлилась.
— Я покупаю у тебя этот материал. Сколько?!
— Играете в богатейку?.. — Горбушко процедил меня, как через сито, через медленный, пристальный, издевательский взгляд. — Славная бедная девочка, хочет поиграть в богатейку. Не каждый раз такое случается.
Он внезапно встал. Вырос надо мной. Взял меня рукой за подбородок. Крепко сжал мой подбородок жесткими пальцами.
— Я продам этот бесценный материал только за суперденьги… или вообще не продам. Это мое будущее. Это моя слава.
Он стоял, держал мой подбородок в жестких пальцах, тяжело дышал, сопел надо мной, и я ненавидела его больше всего на свете. Кровь бросилась мне в голову. Сейчас я могла бы его убить.
Он замолчал, выпустил из клещей-пальцев мое лицо. Я брезгливо отвернула голову. Все-таки выбила из пачки сигарету. Все-таки крутанула колесико зажигалки.