– Нет, я только хотел пожелать вам доброго вечера, – говорил Артур. Это поначалу – очень скоро он научился избегать подобных диалогов. – Я имел в виду, я надеюсь, что вечер будет для вас добрым, – добавлял он.
Это приводило собеседника в еще большее замешательство.
– Пожелать? – вежливо переспрашивал в конце концов бартледанец.
– Э… да, – отвечал Артур. – Я только хотел выразить надежду на то…
– Надежду?
– Да.
– Что такое «надежда»?
Хороший вопрос, думал про себя Артур и ретировался к себе в комнату, чтобы пораскинуть над ним мозгами.
С одной стороны, он не мог не уважать взгляды бартледанцев на Вселенную. Согласно этим взглядам, Вселенная такова, какова она есть, – хотите – верьте, хотите – нет. С другой стороны, он, как ни старался, не мог отделаться от ощущения, что жить, ничего не желая, ни на что не надеясь, – это как-то не совсем естественно.
«Естественно». Словечко с подвохом.
Он давно уже понял, что множество естественных для него вещей – таких как подарки на Рождество, торможение перед красным сигналом светофора или ускорение свободного падения, равное тридцати двум футам на секунду в квадрате, – присуще только его собственному миру и вовсе не обязательно к исполнению в других мирах. Но ничего не желать – это уж слишком неестественно, верно? Все равно как не дышать.
Дышать бартледанцы тоже не дышали, несмотря на наличие в атмосфере кислорода. Они просто жили. Иногда они собирались поиграть в волейбол (впрочем, не ради спортивного интереса или воли к победе: кто побеждал, тот и побеждал). Однако они не дышали. В силу неведомых причин они не испытывали в этом необходимости. Артур довольно скоро понял, что играть с ними в волейбол не особенно интересно. При том, что они внешне не отличались от людей, даже двигались и говорили как люди, они не дышали и не хотели ничего.
С другой стороны, Артуру ничего не оставалось делать кроме как дышать и мечтать. Иногда он мечтал так страстно, что его дыхание учащалось и приходилось ложиться в постель, чтобы успокоиться. Одному. В тесной каморке. Так далеко от родной планеты, что в мозгу не укладывалось даже количество нулей в числе, характеризующем расстояние до нее.
Он старался не думать о своем положении. Мыслям он предпочитал чтение книг – вернее, предпочитал бы, если бы было что читать. Однако в бартледанской литературе никто и ничего не хотел. Даже попить воды. Разумеется, вода фигурировала в повествованиях, если было жарко, но если ее нельзя было достать, о ней никто и не вспоминал. Как-то Артур прочитал целый роман о том, как герой на протяжении недели копался у себя в саду, много играл в волейбол, помогал чинить дорогу, сделал ребенка своей жене и как раз перед заключительной главой неожиданно умер от жажды. Артур раздосадованно перелистал книгу на начало и в конце концов выяснил, что такой исход был вызван какими-то неполадками с водоснабжением во второй главе. Вот так. И парень помер. Бывает.