Медынцев дернул узел галстука и опустился в кресло. Был он совершенно багров. А Зверев бледен. Спокойным выглядел только Обнорский.
— А когда это произошло, Аркадий Василич? — спросил Андрей.
— Что?
— Когда вам подарила альбом супруга Тихорецкого?
— Давно… не помню… в 1992-м или, может быть, в 1993-м. Зимой дело было, зимой.
— Ага… понятно. А в связи с чем такой подарок? Вещь-то весьма редкая, не из дешевых…
— Да уж.
— И все-таки: почему она сделала вам подарок?
Медынцев совершенно распустил узел галстука, налил себе еще минералки и выпил. Только после этого ответил:
— Да кредит она хотела получить, кредит. Понимаете?
— Кредит?
— Да, голубчик, кредит… Дело она свое открывала. Что же тут непонятного?
Нева за окном кабинета сверкала. Над Невой висело голубое небо. А в небе парил, распростерши крылья, золотой ангел.
* * *
— По-моему ты просто дурак, Саша.
— Может, и дурак, — согласился Зверев, открывая бутылку пива. Они сидели в «ниве» возле дома Обнорского, в тени, пили пиво. Стекла были опущены, и легкий сквознячок тянул сквозь салон.
— Ну скажи ты мне, серому журналюге: какие тебе еще факты нужны? А? Альбом принесла банкиру Настя! Все! Этим все сказано. Раз альбомчик у нее, то и портфельчик с денежками тоже. Чудес, Саша, не бывает. Очнись.
Зверев посмотрел на Андрея, и Обнорский понял, что сейчас Сашка борется с собой, пытаясь найти иное объяснение фактам. «Упертый, как танк», — подумал Обнорский.
— Может, я и дурак, — сказал Зверев, — но я все-таки бывший опер. И могу привести десятки примеров, когда железные якобы факты на поверку оказывались полной туфтой.
— Не нужны мне твои примеры, Саня. Объясни, как так получилось, что альбом оказался у Насти.
— Элементарно, — сказал Сашка и отхлебнул пива. — Элементарно, Андрюха. Представь: преступник, маскируясь под меня, звонит в квартиру. Он примерно моего роста, моей комплекции и в похожей куртке. Настюха ждет меня, да еще и на лестнице темновато. Секешь?
— Секу, — согласился Обнорский.
— Она открывает, мгновенно получает удар по голове, падает без сознания. Затем этот урод, который от кого-то узнал про деньги, находит портфельчик. Но ему нужно убедиться, что это именно тот портфель. Он открывает, видит сверху какую-то книжку, ненужную ему совершенно, и спокойно забрасывает ее на антресоль. Или в угол, или за вешалку в прихожей… Ну, можешь возразить?
— Могу, — устало сказал Обнорский.
— Давай, прокурор, обличай.
— Слушай, адвокат… Ты, Саня, зациклился на том, что Настя любит тебя. И ты любишь ее. И готов теперь подгонять факты под свою версию. Это порочный путь, Саня. Ты же все прекрасно понимаешь: она тебя кинула. Она всех кинула и присвоила деньги.