— Ты… — сказал он хрипло, — ты без…
— Ах, кажется, я забыла их надеть… — с улыбкой сказала Настя и прикрыла глаза.
Высоко взлетел голос скрипки. Кряхтел Малевич, колыхался огонек свечи в оригинальном подсвечнике.
Когда Анастасия Михайловна приоткрыла глаза, по залу шел мужчина. Лицо, скрытое в полумраке, не разглядеть. Но что-то было знакомое в его облике… очень знакомое. Настя плотно сжала горячими ляжками ногу вице-губернатора. Мужчина сел за дальний столик спиной к Насте. Джинсовая рубашка со следами дождя плотно охватывала мощные плечи… К нему подошел официант, что-то сказал, а мужчина что-то ответил. Миша Малевич кривил чувственные губы…
Тихорецкая вглядывалась в затылок мужчины за дальним столиком. Что-то ее тревожило, настораживало… большой палец правой ноги вице-губернатора двигался слишком медленно.
Официант вернулся и принес незнакомцу — но знакомому! знакомому, черт побери, незнакомцу — фужер то ли воды, то ли водки… «Чушь, чушь! Что мне этот мужик?»
— Быстрее, — шепнула Настя, откинулась на спинку стула. Большой палец правой ноги вице-губернатора в намокшем шелковом носке вонзился в горячую плоть. — А-а-ах… Ну, быстрее.
Мужчина повернулся к Анастасии Михайловне и поднял фужер… Хрустально сверкнула грань ножки… Снял темные очки. Как кинжалы встретились взгляды.
— А-а-ах! — выдохнула Настя.
Зверев выпил водку, ухмыльнулся и встал из-за стола. Настя закрыла глаза. Когда она открыла их, никакого Зверева не было.
И она совершенно не могла сказать: а был ли он вообще?
— Кто? — удивленно спросил Миша.
— Я, кажется, действительно сумасшедшая, дорогой…
— О да, дорогая. Ты — крейзи… Но — прекрасная крейзи.
Анастасия Михайловна посмотрела на дальний столик. В свете свечи на темной полированной столешнице лежали темные очки и стоял пустой фужер.
* * *
Вечером в квартире Зверевых зазвонил телефон. Подошла к аппарату Ирина Ивановна, сняла трубку.
— Александра? Минуточку… тебя, Саша.
Он знал, что этот звонок обязательно будет. Он ухмыльнулся и взял трубку:
— Алло.
Как и предполагал, в ответ услышал молчание.
— До встречи, ваша честь, — сказал негромко Зверев. — До скорой встречи.
* * *
Вечером в доме Зверевых была отвальная. К Сашке пришли Обнорский с подругой («С журфака?» — спросил Зверев в прихожей негромко и ехидно. «Не. — ответил Андрей так же ехидно, — с филологического. Но разницы никакой… в смысле фака»), и Семен Галкин. Семен Борисович пришел в галстуке. Увидев галстук, Зверев оценил значительность момента.
— Что попугая не принес? — спросил Сашка.
— Так он же, сволочь, нецензурно выражается, — ответил Галкин.