Малевич сел, закурил. Настя стояла в дверях. Обнаженная, загорелая, с халатом в руке, она выглядела очень эффектно.
— Да нет, ничего… Когда-то он тебя поддержал… А сейчас какие у вас отношения?
— Приятельские. Не более того. Обедаем иногда вместе.
— Настя, ты можешь на него повлиять?
— А что такое?
— Есть одна проблема довольно деликатного свойства.
— Любопытно, — сказала она, накинула халат и присела на подлокотник кресла.
— Я, понимаешь ли, в силу ряда обстоятельств оказался как бы должником Николая Ивановича, — произнес вице-губернатор неуверенно, не глядя на Настю. — Я взял на себя некие обязательства.
— А теперь не можешь их выполнить, — сказала Настя.
— Да… тут довольно сложный узел завязался.
— Понятно… но я-то при чем? Ты что — хочешь, чтобы я решала твои проблемы? Ты, право, меня удивляешь, Миша.
— Настя! Не могла бы ты просто поговорить с Наумовым?
— Я в ванную пошла, Мишенька, — сказала она и вышла из спальни.
Сейчас Малевич смотрел на смятую постель, слушал шум воды и Настино пение… Сука, думал он. Думал, в общем-то, верно, но поверхностно. Анастасия Михайловна Тихорецкая была еще и агентом Наумова. Хотя, пожалуй, слово агент здесь не особо уместно… С Наумовым Настя познакомилась давно, в те времена, когда бросила судейское ремесло и окунулась в бизнес. Какое-то время они даже были любовниками. Потом расстались. Спокойно, без эмоций, Но деловые отношения поддерживали. Настя имела массу знакомых среди юристов, сотрудников ГУВД и прокуратуры. Иногда Наумов привлекал ее для получения какой-то неофициальной информации, налаживания неформальных контактов. Красивая, умная, абсолютно лишенная каких-либо принципов, Анастасия Михайловна подходила для этих целей как нельзя лучше.
Шум воды стих, смолкло пение. Спустя минуту в спальню вошла Настя с бокалом сока в руке, села в кресло.
— Ну, рассказывай, что у тебя за проблема, Миша.
Малевич рассказал. Когда он закончил свой рассказ, Настя покачала головой и сказал:
— Греб вашу маму, господин вице-губернатор… С Наумовым я, конечно, переговорю. Но лучше готовь деньги, Миша.
— Черт! Но где же я столько возьму?
— А сколько, кстати, надо?
— Черт его знает… он не конкретизировал. Может, сто тысяч, может, двести. Сказал: верни, что украл… Сволочь!
Тихорецкая снова покачала головой.
— Да, Миша, ты попал… Готовь бабки. Николай Иваныч — серьезный дяденька, он шутить не будет.
Малевич и сам знал, что Наумов — «серьезный дяденька», но вдруг взбрыкнул:
— Да ладно… я, в конце концов, Толяну позвоню.
— Рыжему-то? — с иронией спросила Настя. — Ну и что? Рыжий тебя может прикрыть перед губернатором или прокурором… но от пули он тебя не прикроет, Миша.