Из отпуска срочно вернулся начальник питерского УФСБ Виктор Черкасов, при горпрокуратуре создали штаб следственной группы. А из Москвы рыжим соколом обрушился на город Великий Приватизатор. От его крика дрожали стекла в кабинетах Большого дома… Принципиальный человек! Спуску не даст! О, нет! Он не даст. Он такой.
Начальника ГУВД генерал-майора Локтионова к этому времени на боевом посту уже сменил генерал-майор Понедельник. Очень, кстати, опытный милиционер — он раньше пожарником был. Так вот, милиционер-пожарник тоже оказался человеком принципиальным и Рыжему в лоб ответил: не беспокойтесь, мол, найдем! От меня еще никто не уходил. Это наверняка «тамбовские»… Но меры уже принимаются. Весь личный состав трижды в день моет руки, чтобы, значит, чистые были. Во всех отделах проведена инспекция средств пожаротушения, проведен дополнительный инструктаж. Шесть сотрудников «наружки» наказаны за появление на службе в гражданской форме одежды. Так что не беспокойтесь — найдем. «Тамбовцы» уже дрожат!
Но Рыжий все равно расстроился и с расстройства продал металлургический комбинат одному греческому еврею по цене не пять процентов, а пятьдесят. Грек все равно остался доволен, но сам-то Рыжий пролетел на восемьдесят лимонов зелени. Обидно! Пришлось для компенсации пару нефтепромыслов скинуть по цене один процент от реальной стоимости. Бабки вернул, но навлек на себя гнев Президента. «Не по чину берешь, понимаешь», — сказал всенародно избранный и строго (очень строго!) погрозил пальцем из больничной палаты. Пришлось пообещать ему новую ракетку… Расходы!
И только народ (быдло!), не получивший от приватизации ничего, не скорбел. Черствый народ. Грубый… А ведь многие смогли обменять свой ваучер на литровую бутылку польского «рояля»! Нет в народишке благодарности. Э-эх, портяночники сиволапые.
Николай Иванович Наумов узнал о смерти Михаила Львовича Малевича в Мадриде, на набережной Мансанарес. Наумову позвонил секретарь, рассказал о трагедии.
— Да, — сказал Николай Иванович, — совсем беспредел… в центре города… вице-губер… Когда похороны?
— Пока не знаю, — ответил секретарь.
— Ты узнай и мне сообщи. Я обязательно прилечу проститься с Мишей. Ах, что творят! Что же они творят?
Переговорив с секретарем, Николай Иваныч спустился в прохладный погребок и выпил бокал красного, почти черного вина:
— Прощай, Мишаня. Земля тебе камнем, сучонок.
* * *
Наумов действительно прервал отдых и прилетел на похороны. Кадры хроники запечатлели его у гроба вице-губернатора. Не на первом плане — Наумов никогда не рвался на первый план, — но и не на задворках.