Люди на берегу не в силах были отвести глаз от этого ужаса; забыв о человеке, который стоял позади них, все они как один обнажили головы и прижали свои шляпы, шлемы, кепки к груди, отдавая последнюю память храбрецу, который только что перестал жить.
— Сегодня больше не работаем, — внезапно прозвучал в тишине голос Гаса. Сделайте объявление, и все могут идти.
В море затихающий ветер уже рассеивал облако и уносил его прочь. Гас бросил туда короткий взгляд, нахлобучил свой шлем и ушел. Ноги сами собой пошли по знакомому пути — к улице, затем к «Эль Тампико». Официант бросился за вином для него, принес, и с языка его уже готовы были сорваться вопросы о странном явлении, которое все недавно наблюдали, но Гас, отмахнувшись и от вина, и от вопросов, велел принести виски. Стоило бутылке появиться перед ним, он залпом осушил бокал, наполнил его снова и уставился в его глубину. Через несколько минут он поднес к голове руку в условном жесте — охранявший его огромный индеец возник в дверях и подошел к нему.
— Тут некого брать за задницу, — сказал Саппер.
— Знаю. Давай, садись-ка и выпей.
— Красноглазка, отрава добрая. — Он опрокинул бокал и удовлетворенно выдохнул. — Вот настоящая огненная вода.
— Выпей еще. И возьми бутылку себе про запас, если хочешь. Оставайся здесь и похлебай какое-то время, а за мной не ходи. Я зайду внутрь и уйду черным ходом.
Лицо индейца на миг недоуменно вытянулось, затем осветилось широкой улыбкой.
— Ага. Вот это, по-моему, хорошая идея. Как раз то, что сделал бы индеец. Снять женщину и забыть печали. Я подскажу вам отличный дом…
— Это замечательно, но я уже большой и сам о себе позабочусь. Сиди здесь.
Поднимаясь, Гас едва сдержал улыбку; если бы только Саппер знал, куда Гас идет. Не оглядываясь, он пересек обеденный зал и поднялся по лестнице, ведущей в комнаты отдыха. Оказавшись в темном коридоре, он остановился и прислушался, выясняя, действительно ли он здесь один. Убедившись, что за ним никто не идет, он быстро и тихо подошел к окну в конце коридора и толкнул раму; окно было не заперто, хорошо смазано и открылось беззвучно. Одним быстрым движением Гас вылез наружу; балансируя на карнизе, закрыл за собой окно и спрыгнул в темный переулок. Никто его не видел; лишь белые потрескавшиеся стены смотрели на него, да источали зловоние близкие помойные баки. В конце переулка, там, куда попадало солнце, проходили какие-то люди, но сюда никто не заглядывал; однако для пущей уверенности Гас подождал, пока они пройдут. Лишь когда видимая часть улицы опустела, он, стараясь двигаться как можно тише, перебежал к зданию напротив; заглубленная в стену и поэтому со стороны почти незаметная дверь отворилась, стоило ему подойти, и сразу закрылась за его спиной.