— Лили! — крикнул он, мучительно поднимаясь.
Нет ответа. Равно как и Лилиан.
— Азиза! — крикнул он. — Где Лилиан?
Та была занята. Впрочем, как выяснилось, удушающий прием был лишним эстетством, потому что возник второй молодой человек — тот, который молился на коврике позади отеля. Возник у девушки со спины, опять подло. Ударил дубинкой — с размаху, с оттяжкой. В голову. И доблестный боец американской разведки, коротко пискнув, рухнул на поверженных врагов, будто рассыпался на части.
Нападавший, не задерживаясь, побежал дальше.
— Стой! — страшно зашипел доктор Джонс. — Куда!
Он отпихнул парня, который корчился рядом, и побежал следом. Его ноги выписывали странные зигзаги. Ужасно раздражали люди. Мирные пестроцветные турки метались по узким улицам и протяжно голосили: «Курды! Курды!» Была паника. Сгустки чужих воплей лезли в уши и в рот, мешали слушать, дышать и кричать. Мелькали ботинки убегающего террориста — только их видел профессор, только за ними следил. «Инди! — раздались далекие звуки. — Мистер Джонс!» Охотничья радость мгновенно вскипятила кровь. В несколько яростных прыжков он догнал убегавшего и выключил его из жизни — парень даже оглянуться не успел. Звонко покатилась дубинка по булыжникам. Профессор оторвался от костлявого тела врага и осмотрелся.
Осмотрелся и тут же увидел…
Мужчины в павлиньих халатах закатывали связанную Лилиан в роскошный персидский ковер и делали это, прямо скажем, несколько небрежно. Рядом лежал другой ковер, уже скатанный. Клопика, очевидно, упаковали, поскольку его видно не было. Похитители предусмотрели и грузовой фургон, скучающий с включенным двигателем. Зарычав, доктор Джонс возобновил кросс по пересеченной местности, раскидывая уличных торговцев, носильщиков, чистильщиков обуви, разносчиков кофе, чая, воды, сметая все, что путалось у него под ногами.
Кто-то очень хотел, чтобы он опоздал. Кто-то бородатый, ухмыляющийся, огромный. От которого пестрая толпа бросилась в рассыпную, как тараканы от зажженной спички. Который весело сбросил халат на землю, свободно поиграл мышцами — каждая размером с кегельный шар, — и снял с пояса гигантскую саблю дамасской работы. Именно этот породистый атлет преградил дорогу Индиане Джонсу. И тому пришлось притормозить, потому что клинок порхал в умелых руках веселого бородача, как невесомый лепесток тюльпана, потому что бешеный азарт горел в глазах воина. Впрочем, притормозил профессор только на миг — чтобы вытащить из-под куртки старый добрый кольт.
Он был слишком раздражен, не склонен к пустым забавам, он просто застрелил назойливого террориста.