Джек Ли скромно потупил взор:
— Я получу, честное слово…
Профессор вернул револьвер в исходное состояние и широким жестом вложил его в руку ученика.
— Да вы не бойтесь, я не из тех, кто докладывает в полицию об увлечениях своих студентов.
— О, разумеется, сэр, мы все это знаем.
— Однако я хотел бы, чтобы вы научились ответственности прежде, чем научитесь запросто дырявить «десятку». Вы меня понимаете, мистер Ли?
Молодой человек поднял голову. Взгляд его вновь был крепок и мужественен. Он спросил:
— А в каком тире вы упражняетесь, сэр?
— Обычно я упражняюсь на природе, — усмехнулся профессор, — в полевых условиях… Вы хотите, чтобы я опробовал вашу покупку?
— Если это возможно, сэр.
— Приходите сегодня вечером в «Заячью нору». Знаете такой бар? По глазам вижу, знаете. Там в подвальчике прекрасный тир — скажете, что ко мне, и вас пропустят. Часов в восемь.
— Спусковой крючок тугой, — пожаловался мистер Ли. — Так и должно быть? Палец приходится напрягать.
Профессор пришел в хорошее расположение духа.
— Тренировать надо пальцы, мячики теннисные мять! Или будете всю жизнь только со взведенного курка стрелять, как дама какая-нибудь.
— Со взведенного курка — вот так? — спросил студент и ребром ладони утопил стальную детальку в затылочной части оружия.
— Эй, осторожнее! — заволновался доктор Джонс. — Соскочит случайно… Дайте-ка я на место поставлю.
Однако разрядить популярный Смит-Вессон не получилось. Рука преподавателя замерла на полпути, потому что лицо ученика внезапно скомкалось, как бумага, — невидимыми пальцами страха.
— Это он зачем? — Джек Ли с трудом пошевелил челюстью, глядя доктору Джонсу за спину.
— Кто? — ничего не понял тот.
— Да вот этот, — парень указал рукой.
Вернее, зажатым в пальцах револьвером. И вдруг грохнуло. Безволосая рука юноши дернулась, струя пороховых газов вырвалась на волю. Доктор Джонс обернулся, пригнувшись.
— Я — случайно! — пронзительно объяснял Джек Ли, временно сойдя с ума. — Палец дернулся!
А на дорожке парка, буквально в двух шагах, валялся декан исторического факультета. Он волчком крутился, лежа на боку, и цеплялся скрюченными пальцами за бедро. Повизгивал, похрюкивал, как боров, ожидающий заклания. Впрочем, нож был вовсе не у бойцов скотобойни, нож был как раз в пухлой руке декана — огромное кухонное оружие крайне неэстетичного вида. Очевидно, толстяк вышел из-за кустов и незаметно подобрался к собеседникам, имея ясную и простую цель.
— …Он сказал мне, иди… — выл раненый. — Я сказал ему, боюсь… А он меня прямо за позвоночник — ухватил и тянет, как клещами… И сейчас — снова! Вы видите, видите?..