Уин посмотрел на Майрона, пытавшегося скрыть свое удивление. Майрон часто здесь ночевал, даже держал кой-какую одежду и туалетные принадлежности, но с таким предложением Уин раньше никогда не выступал. Он яро защищал свою независимость.
Бренда согласно кивнула и поблагодарила.
– Есть только одна возможная проблема, – заметил Уин, – моя частная жизнь.
Ого!
– Я привожу сюда значительное число дам для самых разных целей, – продолжил он. – Иногда сразу несколько. Порой я их фотографирую. Это вас беспокоит?
– Отнюдь, – ответила девушка. – Если и мне будет позволено приглашать сюда мужчин.
Майрон закашлялся. Уин остался невозмутимым.
– Разумеется. Камера в шкафу.
– Треножник имеется? – поинтересовалась Бренда.
Майрон раскрыл рот.
– Нет проблем, – заметил Уин.
– Умница. – Бренда улыбнулась. – Спокойной ночи, ребята.
Когда она ушла, Уин взглянул на Майрона.
– Уже можешь закрыть рот, – посоветовал он ему.
Уин налил себе коньяку.
– Так какую деловую проблему ты собрался обсуждать?
– Речь идет об Эсперанце, – сказал Майрон. – Она хочет стать партнером.
– Да, я знаю.
– Она тебе сказала?
Уин покрутил напиток в рюмке.
– Она со мной советовалась. В основном по поводу, как это устроить. С юридической точки зрения.
– И ты мне ничего не сказал?
Уин не ответил. Все и так очевидно. А Уин ненавидел говорить очевидные вещи.
– Хочешь Йо-Хо?
Майрон отрицательно покачал головой.
– По правде говоря, я не знаю, что с этим делать.
– Понятно. Ты продолжаешь тянуть.
– Она тебе и это сказала?
Уин взглянул на него.
– Ты же ее знаешь, Эсперанца такого не скажет.
Майрон кивнул. Он и в самом деле знал.
– Слушай, она – мой друг…
– Поправка, – перебил Уин. – Она – твой лучший друг. Возможно, даже лучший, чем я. Но сейчас надо помнить о другом: Эсперанца всего лишь служащая, причем великолепная. И, принимая решение, ты должен забыть о дружбе. Ради себя и ради нее.
Майрон снова кивнул.
– Да, ты прав. И я понимаю, как ей пришлось. Она со мной с самого начала. Трудилась изо всех сил. Кончила юридическую школу.
– Но?
– Но партнерство? Я бы с радостью ее повысил, дал бы ей собственный офис, большую ответственность, даже долю в прибыли. Но она не примет. Желает стать партнером.
– Она сказала почему?
– Ага, – признался Майрон.
– Так почему?
– Она не хочет работать на кого-то. Вот и все. Даже на меня. Ее отец всю жизнь занимался физической работой на всяких поганцев. Мать мыла чужие полы. Возможно, родители трудились у всяких уродов. Эсперанца поклялась, что когда-нибудь будет работать только на себя.
– Ясненько, – заметил Уин.
– И я ее понимаю. Кто бы не хотел на ее месте? Забудь о нашей дружбе. Забудь, что я люблю Эсперанцу как сестру. Я ведь хороший босс. Даже она должна это признать.