Серж потрепал Рис по плечу:
– Хватит, а то я расплачусь. Дай хоть я сначала тебя высушу.
Она хотела похвастаться новой стрижкой. У нее был потрясающий день, и выглядела она потрясающе. Зря только она поддалась на уговоры Линды-Гейл и купила это желтую рубашку. Правда, она раздала продавцам рисунки – и так она делала в каждом магазине, куда ее затаскивала Линда-Гейл.
Она собиралась отправиться прямо домой, надеть новую рубашку, позвонить Броуди и узнать, не хочет ли он поужинать вместе с ней. Она нашла на рынке отличную зелень, морские гребешки и шафран.
В квартиру она поднималась, пританцовывая от радости. Напевая себе под нос, она решила, что сначала поставит сумки на стол, а уж потом запрет дверь. После чего в ритме вальса двинулась в ванную – полюбоваться на себя еще разочек.
Но, взглянув в зеркало, остолбенела.
К зеркалу был прикреплен тот самый рисунок, и вместо своего лица она увидела лицо убитой женщины. На стенах и на полу красным маркером был написан один и тот же вопрос:
ЭТО Я? Она опустилась на пол, сжалась в комок.
Она давно должна была вернуться, думал Броуди. Сколько времени можно стричься? К телефону она не подходила, за последний час он позвонил ей четыре раза. Он по ней скучал. Это смущало его. Он не стал унижаться и звонить ей на мобильный. Ее машина стояла на обычном месте. Броуди взлетел по лестнице и нетерпеливо постучал в дверь.
– Это Броуди! – крикнул он. – Открывай!
– Извини. У меня разболелась голова.
– Открой дверь! – Он подергал ручку.
– Мне нужно поспать, и все пройдет. Я позвоню тебе завтра. Голос ее ему не понравился.
– Рис, открой дверь!
– Ну ладно, ладно. – Щелкнул замок, дверь открылась. – Неужели я непонятно объяснила? У меня болит голова.
Она была бледна как смерть. Он заметил на столе сумки.
– Ты давно вернулась?
– Не знаю. Примерно час назад.
Голова у нее болит, как же! Он достаточно хорошо ее знает: ей бы ногу отрезало, но продукты она бы убрала.
– Что случилось?
– Не мог бы ты уйти? Я хочу побыть одна.
– Как только пойму, что происходит, я тут же уйду, – сказал он. – Что у тебя с руками? – Он взял ее руку – решил, что она в крови. – Что за черт? Это чернила?
Она беззвучно расплакалась:
– Я не могу это смыть. Не могу смыть... Я не помню, когда я это сделала. Не помню...
Он подхватил Рис на руки и отнес на кровать. Она не сопротивлялась.
В некоторых местах на полу и на стенах ванной остались красные разводы. А в раковине валялась куча влажных салфеток. Рисунок с зеркала она содрала.
Она подошла к нему сзади и сказала:
– Я не помню, как я это сделала.