— Гомункул, это ты у Сиятельного спер? — Не дожидаясь ответа, я понимающе покачала головой. — А я-то думаю, и чего у нашего Сиятельного во время контрольных такой одухотворенный вид? А он автопортреты клепает, пока мы над вопросами корпим! Попросить, чтобы и меня изобразил, что ли? Тоже как-нибудь по-царски.
— У него просто мания величия, — фыркнула Алия.
— Вот дурехи! — Крыс забрал у нас тетрадки и объяснил: — Это конспекты Рагуила, которые он пишет Князю.
— Тогда у Рагуила какая-то нездоровая страсть к Князю. — Я отодвинулась подальше от напружинившейся Лейи. А крыс сложил тетрадки в стопочку, покрутил пальцем у виска:
— Это исторические очерки, дурынды. Сиятельный ведет лекции, не читая заранее конспектов… — Он многозначительно замолчал.
— А-а… — До меня стало доходить.
Лейя закрутилась на стуле, требуя:
— Дайте мне, дайте мне почитать!
Гомункул спрятал тетрадь за спину:
— Зачем читать, сами писать будем! Победителю приз. — Он выдрал листок с рисунком и помахал перед собой. — Портрет Князя с личным автографом.
Я схватила ложку и застучала по трубе отопления. Перестук пошел по всей Школе.
Когда лорд Аэрон почтил нас своим присутствием, крыс уже сидел в очках и с пером, а мы, перебивая друг друга, лезли в демиурги. Гомункул взял на себя роль бога мудрости, Алия топила историю в крови пожаров и разрушений, Лейя сладким голоском воспевала любовь, а я, как Верховная богиня, подводила итог, заканчивая каждый опус словами «и все умерли». Аэрон сразу все понял и закричал:
— Дайте мне!
«Было у Творца мира два сына — Белбог и Чернобог. И вот решил Белбог сотворить людей, а Чернобог сказал, что у него получится не хуже…»
— Аэрон пошевелил губами, вчитываясь в текст, потом захохотал: — И эту фигню вам преподают?
— Готовы выслушать ваши предложения, — сказал Гомункул, поправляя очки и покусывая перо. Вампир мечтательно закатил свои зеленые глазки, явно испытывая приступ вдохновения, и повелел:
— Пиши!
Теперь я по крайней мере знала, как он выглядит, когда выдумывает свои дурацкие стишата.
«Жили два брата — Белбог и Чернобог. Зачаты оба были по пьянке и в детстве головой их часто роняли. Старшенького один раз лошадь лягнула, а младшенького бык боднул, так что детишек у них никак быть не могло, а желание божеский свой род продолжить велико было, просто огромно. То примутся из чурки человечка вырезать, то из глины болванчика замесят да жизнь в него вдохнут. Немало их наплодилось — людьми называются. И вот повадились эти болванчики Творцу под окнами петь, молитвы возносить да жертвенным дымом провоняли ему всю хату. Взял Великий в руки косу и давай их словно пшеницу косить, а остаточки водой смыл. Те, кто по лесам разбежался, всякую жуть потом стали сочинять про Морану с косой да великий потоп. Только враки все это! А творец понял, что пора детишек женить, а то сам уже видеть их не мог, боялся прибить от досады. Вызвал он их, поглядел и всплакнул по-отечески.