— Спасайтесь! — раздался визгливый голос Гуляя, и нас едва не стоптало стадо нечисти.
Я втянула голову в плечи, а Велий только сплевывал и грозил мне пальцем:
— Юмор у тебя, Верелея, как у нечисти.
— Я не шучу, — обиделась я.
— Вот в том-то и беда. — Он сделал рукой неуловимое движение, от которого воздух сразу очистился.
Мужичонка с лопатой наконец отмер и потерянно пробормотал, тыча черенком в будущий котлован:
— А землица теперь рыхлая, хорошо пойдет.
— Вон она! — визгнул голос из-за угла Школы. Все, кто сбежал, теперь робко выглядывали, выставляя вперед дубье и ухваты.
— Бежим! — не задумываясь, дернул меня за шиворот маг, и мы под улюлюканье нечисти припустили в сторону Вежа.
От земли отмылись в речке, успокоили нервы у Никодима, а потом как-то незаметно добрели до цирка. Только я увидела шатер, как вспомнила про эту интриганку, которая ославила меня. Забыла про представление и стала строить планы мести, но кроме бритья налысо и плова из баранины в голову ничего не приходило.
— А не желаете ли приобрести забавные истории из жизни некой рыжей баловницы? — пристал ко мне лотошник, игриво улыбаясь.
— Ты на что намекаешь?! — заверещала я, любуясь целой горой безобразия явно не Степановой руки.
Велий сгреб меня в охапку, прижал к сердцу как родную, велел парню бежать куда подальше, пока он меня держит, и впился поцелуем в мои губы.
Ушлый лотошник только глянул на нашу парочку, как сразу припустил со всех ног, однако я успела пожелать ему вслед, чтобы пояс на штанах лопнул.
Стоило опуститься ночи на Княжев, как к ставшему знаменитым шатру нечисти подошел грустный парнишка в потрепанной мантии мага.
— Привет, родной, — подмигнула ему овечка. — Чего-то ты припозднился, мы уж закрылись сегодня.
И в самом деле, в лавках уже погасили огни и закрыли ставни. Два-три припозднившихся управляющих еще сидели, подсчитывая выручку, но уже ни о каких посещениях речи не шло.
— Завтра заходи, — хлопнул по спине мага Зоря.
— Ходют тут всякие, — проворчал Гомункул, — а у нас потом вещи пропадают.
Бельчонок угрюмо чистил свою хрустальную хоромину, растирая уставшую челюсть и с недовольством попинывая изумруды.
— Ты добром-то не раскидывайся, — попеняла ему овечка. — Тебе еще эти изумруды всю ночь в скорлупу обратно заклеивать. — Она повернулась к магу и стала ласково подталкивать его к выходу. — Завтра приходи.
— Завтра я не могу, — гундел парень. — Меня сегодня отправили. Велели вам больше пасквилей про рыжуху не писать.
— Кто? — выпучила глазки овечка.
— Дед Пихто! — послышался из темноты зловещий голос.