Мэт наконец оставил в покое ее соски, однако его руки потянулись к застежкам юбки. Речел принялась стягивать с него брюки, стараясь быстрее покончить с этим.
После бегства из церкви она спокойно застегнет свою одежду. Рафферти пьян и вряд ли что-нибудь запомнит, поэтому его бесстыдные ласки навсегда останутся лишь ее тайной.
— Уф, — вдруг произнес он слабым голосом. — Мне совсем нехорошо.
Еще не покончив с брюками, Речел выпрямилась, чтобы поддержать его.
— О Господи!
Прежде чем она успела что-то сделать, внушительная масса придавила ее к полу, в затылке разлилась ужасная боль, а в голове вспыхнул яркий белый свет. Затем все ощущения исчезли, словно их отрезали, и Речел погрузилась в темноту.
Запах лака и воска. Вылинявшего хлопка и кожи.
Сначала Речел просто фиксировала смутные ощущения, но когда зевнула и хотела потянуться, вдруг осознала: что-то не так. Придавленная чем-то тяжелым, она не в состоянии ни пошевелиться, ни дышать.
Растерянно моргая, девушка пришла к убеждению, что голова у нее раскалывается от боли. И это не обычная головная боль, а невыносимая, пронизывающая, исходившая откуда-то из затылка.
— Какой стыд! — услышала она рядом женский голос.
Речел вздрогнула от неожиданности. Прежде чем она смогла пошевелиться или открыть глаза, другая женщина сказала:
— Говорю тебе, Клара, молодые люди сегодня забыли о приличиях.
Странно, эти голоса не принадлежат ни сестре Молли, ни экономке миссис Радклифф. Что, ради всего святого, делают в ее спальне посторонние люди?
Она подняла руку к глазам, но увидела лишь неясное разноцветное пятно. Конечно, без очков зрение у нее плохое, но почему-то сейчас оно еще хуже, чем обычно. Речел попыталась восстановить его, заморгала, однако ничего не вышло. Предметы становились то четкими, приближаясь к ней, то опять расплывались. Дубовые скамьи? Лица людей и стеклянные витражи? Значит, она не в спальне.
— Отвратительно! — воскликнула еще одна женщина.
— Осквернение всего святого, вот что это такое! — поддержали ее.
Чего святого? Видимо, Речел находится в церкви. Вопрос в том, что она здесь делает? О Господи, ее голову будто рассекли топором. Вдруг это какая-нибудь страшная болезнь? А может, просто обморок? Тогда объяснима и навалившаяся тяжесть. Оливия Харрингтон говорила, что после обморока руки и ноги кажутся тяжелыми и бесполезными.
Заставив себя открыть глаза, Речел попыталась не обращать внимания на боль и сосредоточиться на окружающем. Без сомнения, она в церкви. Тут ее охватила неясная тревога. Действительно, было что-то, связанное с церковью, что-то важное. Но что именно?