– Дура! – повторил адвокат и тронулся в противоположную сторону. – На двести баксов залетел… – Мимо замелькали деревья, столбы, знак «Москва» со стрелкой… И еще черт знает сколько километров обратного пути.
* * *
Заверещал домофон – Сергей Арнольдович включился в происходящее – пришла Соня.
– Где карточка? – спросил он в микрофон.
– Откройте, это я, – сказала Соня, и Сергей Арнольдович представил, как она капризно трясет худыми плечами.
– Не открою.
– Ну, пожалуйста, – взмолилось лицо на экране. – Она далеко – лезть долго.
– Последний раз, – сказал Сергей Арнольдович и нажал кнопку.
Он захромал по ковру, опустил голову. За спиной раздался скрежет, скрипнула дверь.
Сергей Арнольдович вдруг увидел два неприличных эллипса.
– Это что такое?
– Это? – переспросила вошедшая Соня, отмахиваясь от табачного дыма. – Это – собачка нашлась.
– Собачка нашлась? – побагровел Сергей Арнольдович. – Собачка… Зачем ты со мной так?
– Я… Как «так»? – испугалась Соня и захныкала. – Знаете, какая она?
– Какая? – Сергей Арнольдович сел на стол, привлек к себе Соню. Соня нырнула в отеческие объятья. – Ей нужно помогать, жалко ее…
– Хозяйка поможет, – сказал Сергей Арнольдович и погладил Соню по плечу. – Не плачь, не плачь…
– Бабушке помогать, – затряслась в рыданиях Соня.
Сергей Арнольдович отстранил от себя Соню – дел много, а он нюни распускает – и тут же выключился из происходящего. Итак, пять лет, четыре убийства, декабрь. Сергей Арнольдович нахмурил лоб, пожевал мундштук. Еще что? Ровным счетом ничего. Он в сердцах пнул кресло, заковылял по ковру. Убийства совершаются ежегодно. Одно убийство, и нет гражданки. Убийца… – или убийцы? – не найден. Сергей Арнольдович остановился. А может, пронесет? Может, насытился он? Берггольц опустился на пол. Двадцать отжиманий! Делай раз. Делай два. Сегодня и ежедневно. Раз – два. Приближается – удаляется, приближается – удаляется его длинноносая тень. И ведь без видимых причин убивает. Хоп и нет человека. Режет, душит. Как будто играет. Да! – играет. Не берет ничего. Преподаватель, начальник цеха, прапорщик, безработная. Следующая – кто? И никакой связи.
Сергей Арнольдович тяжело задышал, свалился в кресло. Прапорщик была первой. Отвердевший на морозе труп. Изогнутые, замерзшие пальцы. Незамужняя начальник продовольственного склада. Да, была первой. И он искал. Рыл землю. Никаких подсказок. А потом Сергей Арнольдович ушел. Вчистую. Берггольц понесся в тот злополучный летний вечер. Безобразная подворотня, три выстрела, один из которых его, беспамятство. И теперь он – никто. Никому не нужен. Был сыщик, а теперь – нет. И что прикажете делать? Сергей Арнольдович мало что умел. А из того, что умел – быть сильным, быть жестким, искать и находить. Эх, ма! Квалификацию не пропьешь, – сказал он себе и взялся за старое. Частным образом взялся. Заработки шли ни шатко, ни валко – хоть благотворительностью и не занимался. Но четыре убийства! – без пяти минут пять – святое дело. Вот именно, пять. Дело чести.