Я бы хотел написать любовное послание своей планете, но из меня никудышный писатель, и, боюсь, ничего кроме сумятицы не получится: горящее закатом зимнее небо; «…что люди созданы свободными и равными»; поразительная крохотность Стонхенджа и поразительная масса Парфенона; лунный свет на беспокойных водах; квартеты Бетховена; шаги по влажной мостовой; поцелуй — и красный, сморщенный, негодующий комок жизни девять месяцев спустя; перекатывание лошадиных мышц между бедрами; возмутительные каламбуры; моя соседка миссис Элтон, вырастившая трех сыновей после смерти мужа… Нет, стрелка бежит, время уходит слишком быстро…
Меня инструктировал не кто иной, как сам генерал Ванг. Он сидел на командном пункте, в недрах «Черта с два»; за его большой лысой головой мерцал экран звездного неба. Я встал по стойке смирно, и в наступившей тишине завис рокот вентиляторов. Когда генерал наконец произнес: «Вольно, полковник, садитесь», я был потрясен, услышав, как он состарился.
Он еще поиграл ручкой, прежде чем поднял глаза.
— Дело совершенной секретности. В настоящий момент компьютер дает 87 % вероятности успеха — успех определяется как выполнение задания с потерями не более 50 %, но если просочится хоть слово, операция станет бессмысленной.
Я никогда не верил слухам об агентах Морвэйна среди нас. Тем не менее я кивнул и сказал:
— Ясно, сэр.
— От этой штуки, — продолжал он тем же мертвым голосом, повернувшись к экрану, — мало проку — чересчур много звезд. Но все же общее положение представить можно. Смотрите.
Его руки прикоснулись к пульту, и звезды окрасились в два цвета: золотистый и багровый. Цвет врага.
Я видел, как мы в беспорядке отступаем, оставляя парсек за парсеком, я видел вражеские клинья, забитые глубоко в нашу оборону среди звезд, что еще светились золотым, и тогда уже понял, чего следует ожидать.
— Эта система… весь сектор… внешние коммуникации… хранилища… ремонтная база…
Я едва слышал. Я снова был на Саваморе в доме Тамулана.
О да, эскадра могла пробиться. Космос велик, его нельзя охранять везде. У цели, конечно, будут оборонительные силы, не слишком, однако, серьезные в случае неожиданной атаки; и потом придется прорываться сквозь корабли, которые как пчелы ринутся со всех сторон трехмерного пространства. Но уже никто не помешает сбросить сверхбомбу в небо Савамора.
Это даже не антигуманно. Просто будет вспышка и одновременный взрыв стольких мегатонн, что вся атмосфера мгновенно превратится в свободную плазму. Действительно, еще долго будут гулять огненные бури, не оставив ничего, кроме выжженной пустыни, и миллионы лет пройдут, прежде чем жизнь выйдет из океанов. Но Тамулан не поймет, что случилось. Если Тамулан не сражается со своим флотом. Если еще не умер, зажимая выпадающие из живота внутренности или судорожно хватая ртом воздух, которого уже нет вокруг, как умирали люди на моих глазах. Без населенной планеты, служащей базой экономики, промышленность на других мирах ГГС-421387 не сможет существовать; клин обломается. Без этого клина, ножом нацеленного на Землю…