– Подождите, идут Девид и Маурицио с девушкой. Георгео, приведите еще одну лошадь.
Изабелла побледнела от ужаса и страха. Ее затошнило при виде Джоселин, которую вели из горящего дома. На ней был только грубый плащ, который набросил на нее один из мужчин. Она дрожала от пережитого потрясения и холода, спотыкаясь шла по снегу, ничего не видя перед собой. Сына с нею не было.
«Боже праведный, как же ты можешь быть так жесток? – молча спросила Изабелла у Бога. – Ребенку ведь всего четыре года!»
И впервые девушка обрадовалась, что у нее не было ребенка от Воррика.
«Ах, Воррик, Воррик! – ее сердце закричало, разрываясь от жалости. – Где ты, мой любимый?»
Но в ответ она услышала, как трещавшие языки пламени пожирали Грасмер.
* * *
Воррик задрожал при виде Грасмера, сожженного и почерневшего, от былого великолепия которого остался один остов. У него странно защемило в груди, и его сердце стало таким же опустошенным, как и лежащие перед ним развалины.
«Изабелла, Боже мой, Изабелла!»
Если она умерла во время пожара, охватившего Грасмер, то он, вряд ли, сможет это узнать: то там, то здесь были видны обгоревшие кости, которые свидетельствовали о том, что человеческое тело сгорело в огне, но кому они принадлежали – невозможно было сказать.
«Нет, Изабелла! Боже милосердный! Только пусть это будет не моя любимая Роза Восторга!»
– Милорд! Милорд!
Взволнованные крики его людей вывели Воррика из раздумий. К нему навстречу спешила странного вида женщина – она держала за руку маленького мальчика.
– Нет, не может быть! Не может быть. Это… это… это…
– Дядя Воррик, дядя Воррик! – закричал ребенок, вырываясь от женщины и побежав к нему навстречу.
– Артур! Слава богу! Артур – закричал Ворриик, крепко прижимая к себе мальчика. – Артур!
В сердце графа зародилась надежда, что ребенок может ему что-то рассказать, но эта слабо вспыхнувшая надежда быстро погасла. После того, как он осторожно опустил мальчика, он ничего не смог от него добиться. Но была еще женщина. Воррик попросил ее представиться.
– Меня зовут Мэри Браун, милорд, – сообщила она и робко присела перед ним в. нелепом реверансе, слегка сжавшись от страха и благоговейного трепета. – Но я знаю не больше, чем ребенок. Я нашла его, когда он бродил по пустошам и плакал. Малыш звал свою маму, но ее нигде не было видно, поэтому я взяла его, думая, что за ним кто-нибудь рано или поздно придет. Я… я не собираюсь причинять ему никакого вреда. Одежда его была дорогой, поэтому я догадалась, что он не из простых, но я не могла просто оставить его умирать с голоду. – Это было сказано более решительным голосом.