– Эй, Луиджи! Там кто-то есть!
Они оба устремились ко мне и оттащили бульдога. Теперь я видела перед собой только две пары ног, обутых в высокие кожаные сапоги с ножами за голенищами.
– Эй, кто вы такая? – спросил один из них, направляя свет фонаря мне в лицо. – Что ты здесь делаешь?
– Она, кажется, вот-вот должна родить, – сказал другой.
– Я это вижу, черт возьми! Но какая разница? Она не негритянка, не мулатка, даже не креолка; она обыкновенная «гран-блан», которых я терпеть не могу…
– Кто вы такая, мадам, и что вы здесь делаете?
Я упрямо молчала. Мне было стыдно признаваться этим двум незнакомцам в том, что произошло со мной.
– Ты знаешь, кто это, Изидора? – спросил Пьомбино у девушки.
Я подняла голову. Да, это была та самая рабыня, из-за которой произошел такой переполох. Она явно знала, где спрятаться.
– Пречистая дева! – сказала Изидора. – Это моя хозяйка, господин Пьомбино, это мадам де Бер!
Пьомбино снова посветил фонарем мне прямо в лицо.
Я взглянула на него и его младшего спутника. Пьомбино был очень высок – около шести футов и четырех дюймов роста, худощав и ладно сложен. Лица его я не видела, зато разглядела волосы – длинные, взлохмаченные, связанные кожаным ремешком. Его спутника, стоявшего в тени, я совсем не различала.
– Убирайтесь отсюда, – довольно грубо сказал Пьомбино, – и забудьте все, что здесь видели, в том числе и Изидору.
– Что вы говорите! – воскликнула девушка. – Вы же видите, в каком она состоянии. Разве можно прогонять ее?
– Так и быть, я дам ей повозку, – сказал Пьомбино, – если она даст честное слово не приводить сюда полицию.
Я медленно поднялась.
– Вы не можете так поступить! – горячо сказала Изидора. – Вы же добрый человек, господин Пьомбино.
– А была ли она добра к тебе?
– Да! И вы же видите, у нее вот-вот начнутся роды!
– Невелика беда! Разве у меня здесь родильный дом? Она не может здесь оставаться. Ей нужно либо уехать, либо остаться здесь навсегда.
Он поднял фонарь, и тусклый свет выхватил из тьмы его собственное лицо, лицо его спутника и Изидоры. Этого было достаточно, чтобы заставить меня пережить самое сильное в жизни потрясение.
Я почувствовала, как у меня перехватило дыхание – теперь уже не от боли, а от невероятного изумления. Возможно ли это?
– Риджи, – прошептала я. – Антонио, Луиджи!
Они переглянулись и смотрели на меня как на помешанную. Но ведь я-то видела, собственными глазами видела, кто стоит передо мной. Я узнала… Меня бы сейчас никто не переубедил.
– Луиджи, – сказала я, вспоминая полузабытую тосканскую речь. – Это что-то невероятное. Я и подозревать не могла… Ну, неужели вы не понимаете? Я же Ритта. Самая настоящая Ритта, ваша сестра!