Антонио нашел Луиджи во время своей поездки в герцогство Тосканское три года назад. Младший брат прозябал в нищете, зарабатывая гроши в какой-то кондитерской лавке и тут же прогуливая их во флорентийских кабаках. Антонио легко с ним сговорился… Несмотря на разлуку, оставалось между ними что-то такое, что связывало крепче любой дружбы: голос крови, родство… В итальянцах оно особенно сильно, это я проверила на себе.
Так я и жила на этой странной ферме – полубандитской, охраняемой со всех сторон, но хуже себя от этого не чувствовала. Уж я-то знала, что мне здесь ничто не угрожает. Ведь я сестра хозяина – Великого Антуана, как его здесь называли.
– Я так рада, что встретилась с вами, Антонио.
– Мы стали совсем другими?
– И да, и нет… Понимаешь, когда я рассталась с тобой, тебе уже было девятнадцать. Ты просто не мог сильно измениться. Но вот Луиджи… Его трудно узнать. Вам, наверно, тоже не верится, что я – Ритта.
– Ты стала совершенно другая.
– Лучше или хуже?
– Мне безразлично, какая ты. Ты – моя сестра, и я люблю тебя, какой бы ты ни была.
– Ты все такой же. Все так же веришь в святость кровного родства.
– Не только верю. Я еще и соберу всю нашу семью по кусочкам. Хочу в один прекрасный день увидеть всех детей Джульетты Риджи вместе.
– И Джакомо с Розарио? Они же пропали.
– Ты глупа, Ритта. Пропали? Они живы, как и мы. И так же хотели бы встретиться с нами, как и мы с ними. А еще – вернуться в Тоскану…
Он обнял меня за плечи с непривычной нежностью, погладил мои волосы.
– Тоскана! – прошептала я, взволнованная его словами. – Я стыжусь сама себя, Антонио. За все эти годы я даже не вспоминала о ней. – Ты – просто удивительный, ты все помнишь. А я забыла.
– Гм, судя по всему, у тебя не было другого выхода.
– Антонио, ты правда так считаешь?
– Ты была слишком мала, Риттина. Тебе попался суровый папаша. У нашей матери были довольно скверные вкусы, если она открыла объятия такому негодяю.
– Не говори так. Понимаешь, я забыла не только Тоскану, но и тебя, и всех-всех… Ты должен знать, насколько это далеко от меня. Я теперь француженка. А Тоскана… это только сон, причем сон не всегда приятный.
– Да, бывало, что на обед нам доставались только капустные кочерыжки.
Я крепче прижалась к нему, с радостью сознавая, что он – мой родной любимый брат. Теперь у меня есть родня… Есть защита, опора, надежда.
– Знаешь, Антонио, – вдруг вырвалось у меня, – я все-таки думаю возвратиться во Францию.
Он повернул ко мне лицо и грозно сдвинул густые брови.
– Что ты говоришь?
– Я думаю вернуться во Францию, только попозже, когда Жанно немного подрастет, – торопливо проговорила я.