— Так ты оставишь нас тут подыхать от жары и дожидаться дикарей? — вскричал Ульдин.
— Успокойся, — сказал Олег и посмотрел на Диора. При этом физиономия у него была такая же лукавая, как у ахейца. — Все так, от нас будет много неудобства, капитана. Но не изволишь ли принять небольшой подарок в награду за великодушие? И ты, и твой царь убедитесь, что мы люди не бедные.
Говоря это, он рылся в своем кошеле. Сверкнули на солнце золотые монеты и тотчас скрылись в проворных пальцах Диора.
— Вот теперь я убедился, что люди вы благодарные, — сказал ахеец. — И одно это обязывает меня помочь вам. Ступайте на борт. А лошадь… Если бы ты, господин, согласился принести лошадь в жертву здесь же, на берегу, чтобы наше путешествие было благополучным, то по прибытии, клянусь, ты сможешь выбрать любого коня из моих табунов.
Ульдин поворчал, но уступил. Диор приглашающе указал на корабль.
— Сначала на Родос, — сказала Эрисса радостно. — Дункан, Дункан, ты увидишь своего сына!
Рейд остолбенел, но Диор осадил Эриссу:
— Боюсь, что не получится. Я посланец царевича Тезея и должен следовать своим курсом. А отклонился я так далеко к западу от дельты Нила потому только…
— Что боишься пиратов в Эгейском архипелаге, — с горечью закончила Эрисса.
— Что? Какие пираты? Тебе напекло голову? Не обижайся, госпожа, я знаю, сколь высоко положение женщины у вас на Крите. Ты ведь в молодости танцевала с быками? Это видно по всем ухваткам. Да. Так вот, никаких пиратов. Или ты думаешь, что мы в Тирренских водах? Просто при таком ветре я решил пройти вокруг западной оконечности Крита, а затем — наискосок к Пелопоннесу и к Афинам. Оттуда ты сможешь добраться до Родоса самое позднее будущей весной.
Но это не успокоило Эриссу.
— Ты говоришь так, как будто Минос со своим флотом все еще хранит покой на море для добрых людей! — ядовито сказала она.
— Мне кажется, госпожа, тебе следует отдохнуть на корабле в тени, — Диор продолжал быть великодушным. — Когда я последний раз ходил в Кносс с товаром, а это было всего-то с месяц назад, Минос восседал в своем Лабиринте и его чиновники, как водится, взимали с товара десятину.
Она побледнела.
— Проклятые критяне! — проворчал один из спутников Диора. — Отче Зевс, доколе еще нам влачить их ярмо?
Товарищи его тоже казались разгневанными.