Перекусив (солонина, лук-порей, черствый ржаной хлеб и разведенное вино), Рейд сидел у борта, подставив лицо прохладному ветру, шевелившему волосы, смотрел на чистое небо и синее море и вспоминал строку Гомера о многосмеющихся волнах. Волны плескались совсем рядом под низким планширом. Рейд видел каждый пузырек пены, каждый всплеск и не переставал удивляться чуду природы — морской волне.
Корабль двигался вперед, оставляя след. Палуба неспешно раскачивалась, скрипели бревна, время от времени хлопал парус, поймавший попутный ветер. В воздухе пахло смолой, озоном и морской солью. Рулевой на корме (а кораблю такого размера полагалось иметь рули и на корме, и на носу) возвышался, как молодой бог.
Остальная команда расположилась под распорками — кто сидя, кто лежа. Спали моряки нагишом, подложив одежду под голову, иногда укрывались грубыми одеялами из овчины. На кормовой палубе было тесно. Впрочем, корабли редко находились в море по несколько суток — плыли, как правило, вдоль берега и ночевали на берегу же.
Моряки то и дело с любопытством и боязнью поглядывали на незнакомцев. Откуда взялись эти чужаки? Немало времени прошло, прежде чем моряки решились перекинуться с пришельцами словом-другим, помимо хриплых приветствий. Они в основном толковали друг с другом, занимались своими делами и время от времени делали пальцами знаки, отгоняющие злые силы. Рейд вспомнил, что видел такие знаки во время своего путешествия по Средиземному морю. Но это произойдет лишь через несколько тысяч лет.
Итак, они плывут в Афины!
Но не в те полюбившиеся мне Афины, напомнил себе Рейд. Храмы Акрополя, Башни Ветров, колонны Зевса-Олимпийца, маленькие гостеприимные кофейни, таксисты, старухи в черном, торговцы вареными кукурузными початками, веселые мужчины, которым, казалось, поголовно хотелось узнать, как там, в Бруклине, — забудь о них, нельзя об этом вспоминать. Забудь заодно Аристотеля, Перикла, Эсхила, победу при Марафоне, осаду Трои и самого Гомера. Ничего этого нет, разве что в песнях иных племен звучат строки, которые войдут потом в эпос и будут жить, когда создавшие их обратятся во прах. Все остальное — призрак, даже не призрак — так, галлюцинация, забытый сон…
Ты направляешься в Афины царевича Тезея.
Он-то, по крайней мере, дожил до твоих дней: в детстве ты с увлечением читал о том, как герой по имени Тезей убил чудовищного Минотавра…
Тень упала на него.
…Минотавра, которому служила Эрисса.
Она присоединилась к нему, не обращая внимания на матросов, которые подались назад, чтобы оставить их вдвоем на скамье. Плащ, который ей дали на корабле, она не накинула на плечи, а повязала вокруг талии вроде юбки.