Он поднял глаза, глянул прямо перед собой и вздрогнул – кто-то смотрел на него, взгляд был полон ненависти и страха, отчаяния и тупой тоски; в общем, столько плохого было в этом взгляде, что у Седого будто ледяными тисками сдавило сердце.
Через минуту он отвел взгляд в сторону и, глухо застонав, помотал головой, пытаясь вспомнить, когда и в каком состоянии он снял со стены старинное зеркало в массивной посеребренной оправе и водрузил его на стол перед собой.
И не смог вспомнить.
Целую неделю Седой безвылазно сидел в своем особняке, запершись в кабинете, никого не желая видеть и выгнав из особняка почти всех, кроме самых верных и необходимых людей.
Случайно набредя на эту мысль, Седой горько усмехнулся.
Самые верные и необходимые…
Самым верным был Семен. Он в Питере остался и сюда уже не вернется. Если, конечно, не затеять долгую волынку с перевозом праха.
А самой необходимой в жизни Седого стала его дочь Лиля. После того как ее похитили, старик не находил себе места – и в самом деле превратившись в старика, он бродил целыми днями один по городу, без охраны, словно пытая судьбу, что еще она готовит для него, какие удары?
И последний удар, почти доконавший Седого, прогремел неделю назад: ему сообщили, что все питерские, занимавшиеся поисками его дочери, угодили в ментовку. Только Пете и Филину удалось спастись – они были на Капитоновой даче, когда разразилась облава, а как только почувствовали опасность, рванули домой.
До дому они, правда, не доехали: если Петя Злой еще мог передвигаться без посторонней помощи, то Филин был совсем плох. Они застряли под Питером в какой-то грязной гостинице, звонили оттуда Седому, просили прислать людей, но Седой отказал, велел им сидеть в гостинице и ждать, когда им позвонят и попросят отвезти Лилю в «Орлиное гнездо» – как и договаривались.
Седой прекрасно знал, что все, с кем он договаривался насчет Лили, либо мертвы, либо повязаны, но, надеясь неизвестно на что, он все-таки запретил Пете и Филину ехать домой, оставляя себе последний малюсенький шанс.
Седой снова посмотрел в зеркало.
Где он – этот последний шанс?
Ничего в зеркале не видно, кроме собственной исхудавшей рожи, покрытой белой щетиной.
* * *
Щукину уже приходилось сидеть в тюрьме, проходить предварительное следствие и много разных других процедур, так что он знал, каким словам следователя стоит верить, а каким нет.
И после сложного процесса отфильтровывания правды от обычной ментовской лжи, направленной на то, чтобы сломать подследственного, в сознании Щукина четко отпечаталось: да, его переводят в Москву, но не только для того, чтобы возобновить то уголовное дело, которое отложили, когда отпустили Николая из столицы, а еще и для того, чтобы передать Щукина в руки столичных профессионалов, которые постараются вытрясти из него все.