Неприметный молча впустил их в скверно обставленную квартиру, кивнул на старенький холодильник и молча же удалился.
Щукин подошел к окну, выходящему во двор, и стал наблюдать за тем, как неприметный человек вышел из подъезда и быстро, не оглядываясь, проследовал к «Ниве». Сел в нее и, выехав со двора, скрылся в неизвестном направлении.
– Есть хочешь? – отойдя от окна, спросил Николай Лилю.
Та не ответила.
Щукин, как только вошел в эту квартиру, посадил ее на диван в одной из смежных комнат, где Лиля и сидела до сих пор – держась неестественно прямо и глядя в одну точку на пыльном стекле окна.
– Будешь есть? – громче спросил Щукин.
Лиля вздрогнула и очень медленно перевела на него мутный взгляд.
– Да, – сказала она.
– Ну, так иди и приготовь, – распорядился Щукин, опускаясь в кресло. – Тот хмырь явно хотел сказать, что в холодильнике для нас приготовлено… Сможешь?
– Н-нет…
– Ты что? – удивился Николай. – Готовить не умеешь? Ну, колбасу порезать?
Лиля ничего не ответила.
«Точно, – подумал Щукин, – этот Ляжечка впендюрил ей дрянь какую-то, из-за чего она такой тормозной стала. А я-то поначалу подумал, что она просто очень испугана…»
– Колбасу-то можешь порезать? – опять спросил он ее.
Лиля снова посмотрела на него – растерянно и боязливо, как ребенок, которому приказали собрать из деталей старого пылесоса по меньшей мере аналог третьего «Пентиума», – и ничего не ответила.
Щукин вздохнул и поднялся на ноги.
– Ну вот, – проворчал он, – я тебя от отморозков каких-то спасал, а ты… Все самому нужно делать…
Он отправился на кухню, но в середине тесной прихожей был перехвачен пронзительным телефонным звонком. Сомнений – брать или не брать трубку – у Николая не было. Он сразу понял, что этот звонок адресовался ему.
– Алло? – проговорил Щукин, сняв трубку.
– Здорово! – прозвучал бодрый и веселый голос, в котором Николай без труда узнал голос Ляжечки. – Как дела?
– Нормально, – ответил Щукин, – пока жив. Что в принципе удивительно.
– А что случилось? – встревожился Ляжечка.
– Не телефонный разговор. Ты сейчас где находишься?
– Подъезжаю к городу, – ответил Ляжечка, – часа через два буду у тебя.
– Вот тогда и поговорим, – сказал Щукин. – Извини, жрать хочу – сил нет.
И положил трубку.
* * *
Через два часа Ляжечка уже звонил в дверь квартиры, где отдыхал после тяжелой ночи Щукин.
Ляжечка явился веселый и сияющий, как собственная гладкая лысина, словно это он, а не Щукин всего несколько часов назад с боем прорвался через поставленные невесть кем препоны и въехал в город. Ляжечка принес с собой пиво и всем своим видом изъявлял желание сбегать за водкой.