Панфилов опешил и даже привстал слегка, но тут же взял себя в руки и сел обратно. Он даже промолчал, хотя это и не просто ему далось.
– Ладно! – проворчал Чернышевский. – Надо будет, мы тебя по-любому найдем! Если договор нарушишь, разговор короткий будет.
– Короткие разговоры прибереги для своих шавок, – ответил Панфилов. – Если договорились, можешь отчаливать. Больше мы тебя не задерживаем.
Чернышевский сжал зубы, но встал молча.
– Надеюсь, больше не увидимся, – процедил он на прощание.
Панфилов согласно закивал.
– Давай, давай, топай! – сказал он. – Извини, провожать не будем. Дорогу сам найдешь.
Когда Чернышевский скрылся за дверью ресторана, Макеев толкнул Панфилова под столом ногой.
– Уходим, Костя, – сказал он. – Не понравилась мне его последняя фраза. Мутная она какая-то. Что-то на уме у него было, я чувствую.
– Поживем – увидим, что у него на уме было, – ответил Константин.
– Мне бы твой оптимизм, – проворчал Макеев.
Несмотря на опасения друга, Панфилов не желал уходить из ресторана, не поужинав. И они просидели еще минут сорок, пока Жиган не согласился, наконец, отправиться домой, в квартиру, которую они купили после того, как на Панфилова были совершены два покушения подряд. Там они себя чувствовали пока спокойно, но о мерах безопасности не забывали.
Поэтому, выйдя из ресторана, Макеев проверил, нет ли за ними слежки, и только тогда вздохнул с облегчением.
Он с самого начала был против этой встречи, но переубедить Панфилова не сумел.
«Я должен дать им этот шанс! – настаивал на своем Константин. – Если обманут или откажутся – тогда ничего другого не останется, как снова воевать. Но попытаться я должен».
Макеев уступил, конечно, поскольку он практически всегда уступал Константину, но ему все же было непонятно – зачем все это?
«Какие могут быть договоры с бандитами?» – недоумевал Макеев.
Тузов вышел из подземного гаража сам не свой и прямым ходом направился в Москву. На правой скуле у него красовалось ярко-красное пятно, которое он то и дело потирал рукой, в кармане лежала тугая пачка долларов. Карман он время от времени поглаживал сладострастным движением руки.
Если бы его спросили, о чем разговаривал с ним Николай Гаврилович, он бы ответил коротко, как привык отвечать начальству в Конторе: «Поставил оперативную задачу и определил сроки ее выполнения».
И все. Без подробностей. Хотя самое интересное в этих самых подробностях и заключалось.
У Чернышевского оказались сведения о том, что интересующий их Константин Панфилов и его напарник Александр Макеев причастны к истории с исчезновением Генриха Воловика, а также с последующим выяснением обстоятельств его смерти.